Сквозь топь и туман - стр. 17
– Потише, – устало попросила Мавна и украдкой обернулась на дверь, ведущую в родительские покои.
Если мать встанет и увидит, что Мавна с Купавой разговаривают во дворе с незнакомым парнем, да ещё и после заката… Конечно, мать может обрадоваться: в кои-то веки дочь заинтересовалась свиданиями, но, скорее всего, просто надерёт ей уши и запретит встречаться с подругой ближайший месяц. После пропажи Раско настроение матери менялось так быстро и резко, что нельзя было предугадать, расплачется она или разозлится.
– Ла-адно. – Купава вновь села на место. – Но всё же… Ай! Идёт кто-то! Он?
Настала очередь Мавны подниматься и выглядывать в окно.
У плетня маячила одинокая фигура. Туман размывал очертания, разбелял молоком все цвета, и парень казался сотканным из сумрачного света. По коже Мавны отчего-то пробежали мурашки, и она засуетилась.
– Да, будто бы он.
– Пошли.
Подруги, стараясь не шуметь, выскользнули за порог.
Парень, завидев Мавну, подался вперёд, но когда заметил Купаву, остановился, чуть сгорбился, сунул руки за пояс.
– Привет, – хитро сощурилась Купава, а Мавна не успела и рта раскрыть.
– Вечера, – странно поздоровался парень.
Мавна осталась топтаться чуть позади, не выходя за плетень. Так и стояли: парень – снаружи, подруги – во дворе. Повисла тишина, только за околицей привычно заливались лягушки.
Мавне показалось, что сегодня её новый знакомый выглядит получше, чем в прошлые разы: глаза сияли бледной зеленью и уже не казались запавшими, на щеках вроде бы даже заиграл румянец. Может, он болел, а сейчас поправился?
– Что молчишь, женишок? – едко протянула Купава, и Мавна едва сдержалась от стона. Вот умеет же она всё портить!
– Же… Кхе-кхе, – парень закашлялся в кулак.
– Купава просто ветреная. Не обращай внимания, – подала голос Мавна.
– Я-то ветреная? А ты тогда глупая, даже имя у него не можешь спросить. – Купава толкнула подругу в бок и мило улыбнулась парню. – Как тебя зовут? А то ходишь тут, ходишь, а имени не говоришь. Не положено так у нас. Раз понравилась девушка, то будь добр и представься.
Мавна прижала ладони к щекам: горели, конечно же. Ей было так стыдно за Купаву, что она думала потихоньку спрятаться в доме и не выходить до утра.
Парень хмурился, поджав губы, и стрелял недовольным взглядом то в Мавну, то в Купаву.
– Я бы хотел поговорить с тобой, – с нажимом произнёс он, указывая на Мавну.
– Ах, какой деловой! А ты знаешь, что у неё есть старший брат? Который свернёт твою цыплячью…
– Купава, прекрати! – взмолилась Мавна. – Вы, оба. Не смейте собачиться. Если мама проснётся, то поднимет шум на всю деревню. Пойдём лучше в сторонку отойдём. Не нужно под окнами ругаться.
Парень удовлетворённо кивнул, а Купава, фыркнув, перекинула толстую косу на спину и гордо прошла за оградку.
Вечер густо пах крапивой, дикой мятой и болиголовом – ничего нового, но каждый раз Мавна не могла надышаться. Туман лип влагой к волосам, от росы подол платья быстро намок и стал приставать к ногам. По улице мигали огоньки: горели у оконцев свечи, чтобы отпугивать полуночниц и мелкую пакостную нечисть.
– Далеко не пойдём, – спохватилась Купава, когда они дошли до пустыря, поросшего кипреем: в середине лета тут колосятся розовые цветы высотой в человеческий рост, а пока только поднимались зелёные ростки. За пустырём начинался забор с козлиными черепами.