Сквозь страх - стр. 2

– Что за идея-то? – лениво спросила меня супруга. – А то я твоих идей боюсь еще с тех пор, как ты поджег сухую траву на склоне, на который мы в тот момент взбирались.

– Да так… – снова повторил я, лихорадочно прокручивая в голове возможные последствия моей идеи.

Не должно было быть последствий. Откуда бы им взяться?

– Ты когда там окажешься, – медленно заговорил я, – никуда не уходи. Жди меня там, где себя обнаружишь. Я там лучше ориентируюсь. Сам найду.

– Там – это где? – подозрительно спросила меня Света, пытаясь встать с кресла. Получалось это у нее, при нынешних габаритах, довольно плохо.

– Там! – ответил я, положив ей руку на плечо.

Заклинание переноса состояло всего из четырех слов. Строго говоря, это не было заклинанием в полном смысле этого слова. Заклинание было наложено на меня, а эти четыре слова всего лишь активировали его. Как объясняло мне Эйфель – человек, сотворивший его по моей просьбе, слова-ключ могли бы быть любыми. Но ему захотелось, чтобы перенос активировался так:

– Sum, volo ludere ludum! – произнес я.

– Кирилл, чтоб ты… – успела сказать моя супруга и исчезла. Растворилась в воздухе!

– Sum, volo ludere ludum!– повторил я, и мир осыпался к моим ногам битыми пикселями. Я шел за ней следом, в тот же мир, уже ставший таким привычным и родным.

– Здравствуй, Годвилль! – крикнул я, простирая руки к голубому небу, по которому хаотично бежали облака. Если судить по ним – ветер был северо-южным с порывами западно-восточного.

Торговец, у прилавка которого я себя обнаружил, внимательно посмотрел на меня, но не сказал ни слова. Он привык к тому, что герои откалывают на его глазах целые представления, стараясь набить цену на продаваемый хабар, поэтому мои театральные жесты его ничуть не трогали.

– 121 золотая монета, – сказал он, – и ни одной монетой меньше.

– Согласен, – кивнул я, и загребущие руки торговца тут же смахнули с прилавка рулон переносной дорожной зебры, а в подставленный кошель посыпались золотые. Я вгляделся в профиль на обороте монет. Профиль напоминал Путина с усиками Ленина и трубкой Сталина. Это что ли местный король? Я за него не голосовал.

У моих ног что-то звякнуло, тренькнуло, бренькнуло, зажужжало и пыхнуло паром.

– Здравствуй и ты, Буч! – я наклонился, чтобы погладить своего питомца. Точнее – питомца моего героя, но пока я в его теле – это мой спутник. Прошли те времена, когда я удивлялся нелепым годвилльским доспехам или жутковатым годвилльским питомцам. Страшноватый гибрид ксеноморфа и паровой повозки на гусеничном ходу удивлял меня уже не больше, чем встреченный на улицах нашего мира котенок.

Гидравлиск снова загудел, пыхнул паром и потерся уродливой башкой о мою ногу. Признал, значит. Вот и славно, вместе путешествовать будет интереснее. Брыся я с собой брать не стал – растолстел котяра, не годится уже для ратных подвигов, одомашнился окончательно.

Буч был молодым гидравлиском… Помню, встречался я тут как-то со взрослой, матерой особью, вот это было сурово. Еле завалил его, заразу. Но ничего, этот малыш подрастет до 30-го уровня – тоже не во всякую дверь проходить будет, ну а пока – еще едва до пояса мне дотягивается макушкой.

Так, что у нас там еще в мешке? Уменьшительно-ласкательные весы! Какая прелесть!

Интереса ради я поставил их на мостовую и взгромоздился сверху.