Сквозь Бесконечность. Акт Первый: Эра Отверженных - стр. 22
Кэссиди же хотел выжить.
И именно поэтому рядом с ним стояло что-то, лицом вполне напоминающее человека, но своей комплекцией превосходящее добротных размеров гориллу. Оно радостно поигрывало мускулами размерами с преторианские арбузы (в два раза больше кеметских) и время от времени хрустело пальцами-сардельками, словно надеясь на скорое крупномасштабное кровопролитие или хотя бы мелкий мордобой. Существо это звали Крогг, и оно родилось на орбитальной станции Голова Зевса, мерно вращающейся вокруг Юпитера (как парадоксально это ни звучало). И даже если Кэсседи он напоминал Снежного человека с марсианской полярной шапки, то у себя дома считался чрезвычайно маленьким, почти что карликом: комбинация малоизученного радиоактивного излучения, которое присутствует в этом секторе Солнечной системы, и сверхмощного притяжения Юпитера превратило жителей Головы Зевса в настоящих великанов, почти что Голиафов, как они сами себя и называли. Крогг, достигнув совершеннолетия, оказался в полтора раза меньше своих сверстников, что, конечно же, навлекло позор на его семью, и его изгнали на Европу, где он с успехом вдарился в пьянство и разврат, не очень-то жалея, что больше никогда не увидит своих родителей и бывших друзей. Он бы погряз в алкоголе и лёгких наркотиках до конца своей жизни, если бы на него случайно не наткнулся Кэсседи Адамс – человек экзотической, но в то же время довольно распространённой в Галактике профессии: искателя приключений. Неожиданно друг для друга они быстро сдружились и вскоре стали неразлучными компаньонами-путешественниками.
И вот сейчас они вдвоём – один всё ещё прыщавый, но при этом вполне себе симпатичный, и второй, больше похожий на глыбу неотёсанного гранита, – стояли на опушке манящего леса, вдыхая удушливые ароматы лета и пытаясь понять, куда же им нужно идти, чтобы добраться до своей цели.
– Не мог бы ты мне сказать: на черта мы сюда явились? – Гулкий бас Крогга заглушил хрупкие голоса природы и вывел Кэсседи из глубокой задумчивости. – Здесь нет ничего, кроме напоминания о человеческой слабости.
– Ты ведь никогда не имел ничего против кеметцев, Крогг. – Кэсседи с явным интересом взглянул на чудовище, о котором он каждый день узнавал что-то новое. – Я думал, твоё врождённое отвращение распространяется исключительно на тех, кто живёт вне нашей Солнечной системы.
– Моя ненависть не касается ни тебя, ни кого-либо ещё, кроме меня самого. Меня так воспитали мои проклятые родители, так я живу, и так я умру. И даже если я плевать хотел на свой народ, я обязан следовать их пути, иначе умру так же, как умираете вы, – в слезах и мучениях.
– Надеюсь, подобная смерть обойдет меня стороной. – Кэсседи невольно поморщился. – Лично я рассчитываю умереть в своей постели, окружённый несколькими безумными сорванцами, которые приходят в восторг от каждого моего слова. При этом желательно, чтобы моя постель была расположена на моей личной яхте. Так было бы хорошо.
– Пф, – Крогг сплюнул, – мы уже говорили об этом. Это мечты слабака.
– Богатого слабака.
– Неважно какого. Мы с тобой слишком разно понимаем своё предназначение.
– Ну, именно поэтому мы с тобой так хорошо друг другу подходим. – Лёгкая улыбка пробежала по хитрому лицу Кэсседи. – Ты отдаёшь дань своему изуверскому богу, за одно поклонение которому Собор вырвет тебе кишки и заставит съесть их на обед, а я набираюсь жизненных впечатлений и набиваю карманы деньгами и древними побрякушками. Не знаю уж, что ты вдруг сейчас взбунтовался, но раньше такая схема работала.