Скверный маркиз - стр. 11
Дядя Артур умер, а книга осталась незаконченной, она была написана лишь на две трети, если не наполовину, и Орелия отдавала себе отчет, что ей не удастся дописать ее до конца с той же глубиной охвата проблем, как сделал бы это дядя, но… Попытаться все-таки стоит, решила она. Ради памяти дяди Артура… Весь декабрь, до Рождества и после него, Орелия просидела в дядином кабинете, работая за его столом, пользуясь его справочниками и всеми печатными изданиями, выходившими в последние годы и в последние месяцы. В конце января она отослала в Лондон аккуратно упакованный, не очень большой по размерам пакет. Отослав его, она ощутила полнейшее внутреннее опустошение: она отдала всю себя без остатка, но все равно необходимо было и дальше нести бремя жизни в Мордене. В середине мая неожиданно, без предупреждения, вернулась Кэролайн. Казалось, лишь минуту назад кругом было тихо, темно, но вдруг все очнулось, зашумело, заискрилось и просияло – это Кэролайн вернулась домой! Она вышла из дорогой кареты, запряженной четверкой взмыленных лошадей, и Орелия не сразу узнала кузину: никогда еще не выглядела она такой красивой и элегантной. На ней был дорожный плащ из красного бархата, украшенного миниатюрными бантиками из горностая, под стать капору с красными страусовыми перьями, завязанному шелковыми лентами под подбородком.
– Орелия, Орелия! Вот я и дома! Милая Орелия, как это чудесно – видеть тебя! Мне столько нужно тебе рассказать! – Да, это была все та же неугомонная Кэролайн, сомневаться не приходилось. Это ее щебет, ее смех и ее заразительное оживление.
Она вихрем пронеслась в холл, смеясь, болтая, одаривая улыбками старых слуг, и, швырнув горностаевую муфту на один стул, капор – на другой, потребовала чего-нибудь для подкрепления сил. А у Орелии появилось такое чувство, словно в дом снова вошла жизнь, и что-то стронулось в ее душе при виде сестры.
– Миленькая, что ты с собой сделала? – вскричала Кэролайн. – Да нет, молчи, молчи, не говори ничего, я поняла, что это! Ты повзрослела… Ты выросла, а я все еще представляла тебя маленькой девочкой, которая когда-то сидела у меня на постели и внимала моим пламенным любовным историям…
– Мы взрослеем, ничего не поделаешь, – рассмеялась в ответ Орелия и развела руками. – Мне уже восемнадцать, Кэролайн, а тебе в июле будет двадцать два.
– Ох, нет! Нет! Не напоминай мне об этом, негодная и бессердечная! – драматически взмолилась Кэролайн и делано возмущенно замахала руками. – Но ты, ты прекрасна, Орелия, вот не думала, что ты станешь такой красавицей!
– Ну, на твоем фоне я бледное пятнышко, – спокойно возразила Орелия, разглядывая кузину и ее новый наряд.
– Вот чепуха… И мы составляем замечательный контраст, как всегда. Ты светлый, добрый ангел, а я скверный черный дьяволенок – да? Помнишь?
– Я помню, что ты всегда была прекрасной и самой обаятельной из всех знакомых мне девушек.
Кэролайн рассмеялась: комплимент ей явно пришелся по вкусу.
– Ой, мне так много надо тебе рассказать! – Но, оглянувшись вокруг, Кэролайн добавила с легкой горечью: – Боже, как все здесь бедно и неказисто!
Сказав так, она немедленно оживилась:
– Слава небесам, мы можем отсюда уехать! Мы поедем с тобой в Лондон, Орелия, ты поедешь со мной. Я собиралась пригласить тебя для компании, но теперь поняла, что вообще нельзя хоронить такую красоту в этой мрачной, невыносимо скучной дыре! – И она крепко сжала руку Орелии. – Вместе мы устроим в Лондоне грандиозный пожар! Интересно, как нас прозовут? Ведь в свете все имеют свои прозвища, как тебе известно.