Скорость - стр. 22

В этот вечер она реагировала молчанием да иногда вздохом, лишенным эмоций, словно была машиной, которая дышала в некоем ритме с более громкими выдохами, вызванными случайными энергетическими всплесками.

Прочитав вслух еще несколько обрывков фраз, Билли убрал блокнот в карман.

Взволнованный, он произносил ее слова слишком громко, слишком торопливо. В какой-то момент услышал себя и подумал, что голос его звучит злобно, не принося Барбаре никакой пользы.

Он прошелся по комнате. Окно так и манило его.

Интернат «Шепчущиеся сосны» находился рядом с пологим склоном, полностью занятым виноградником. Так что из окна открывался вид на посаженные стройными рядами виноградные лозы с изумрудно-зелеными листьями, которым осенью предстояло стать алыми, и гроздьями маленьких ягод, только начавших наливаться.

Проходы между рядами лозы были черными от теней и пурпурными от выжимок винограда, используемых в качестве удобрения.

В семидесяти или восьмидесяти футах от окна, в одном из проходов стоял мужчина. Никаких инструментов при нем не было, похоже, он пришел туда не для того, чтобы поработать.

А если оказался там, совершая прогулку, то, судя по всему, никуда не торопился. Стоял, расставив ноги, сунув руки в карманы.

И смотрел на интернат.

С такого расстояния и при таком освещении Билли не мог разглядеть мужчину. Стоял он между рядами виноградной лозы спиной к заходящему солнцу, так что видел Билли только его силуэт.

Вслушиваясь в шум бегущих ног по ступеням, а на самом деле в удары собственного сердца, Билли предостерег себя от паранойи. Какая бы ни возникла проблема, для ее решения ему требовались спокойные нервы и ясная голова.

Он отвернулся от окна, прошел к кровати.

Глаза Барбары двигались под веками – признак того, утверждали специалисты, что человеку снится сон.

Поскольку любая кома – гораздо более глубокий сон, чем обычный, Билли задавался вопросом, а может, в таком состоянии и сны снятся более интенсивные, наполненные лихорадочными действиями, громовыми звуками, ослепляющим светом.

Его волновала мысль: а вдруг ее сны – кошмары, яркие и непрерывные?

Когда он поцеловал Барбару в лоб, она прошептала:

– Ветер на востоке…

Билли подождал, но больше она ничего не сказала, хотя глаза продолжали метаться туда-сюда под закрытыми веками.

Поскольку в словах не было угрозы, а по голосу не чувствовалось, что она в опасности, Билли решил, что сон мирный.

И пусть без особого желания, Билли взял с прикроватного столика квадратный, кремового цвета конверт, на котором летящим почерком было написано его имя. Сунул в карман, не читая, потому что знал: письмо оставлено врачом Барбары, Джорданом Феррьером.

Медицинские вопросы доктор всегда обсуждал с ним по телефону. А к письмам прибегал, когда дело касалось чего-то другого.

Подойдя к окну, Билли увидел, что мужчины, который наблюдал за интернатом из виноградника, нет.

Минуту спустя, выходя из здания, пожалуй, не удивился бы, увидев на лобовом стекле третью записку. Но нет, Бог миловал.

Скорее всего, тот мужчина был обычным человеком, который пришел в виноградник по каким-то делам. Только и всего.

Билли поехал домой, загнал «Эксплорер» в отдельно стоящий гараж, поднялся на заднее крыльцо и обнаружил, что дверь на кухню отперта и приоткрыта.