Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - стр. 54
– А через двадцать минут мы пришвартуемся к берегу, и начнутся у нас совсем другие заморочки, – продолжил он «предполетный инструктаж». – Я вас прошу, Никита, уберите со своего лица печать излишней образованности и склонности к умственным упражнениям. Это не соответствует вашей легенде. Ваша ведущая черта характера – авантюризм и страсть к наживе. Вы ехали сюда, понятия не имея ни о какой войне и надеясь прилично устроиться поблизости от алмазного бизнеса. Отнюдь не копаться в шахтах, разумеется, а наняться кем-то вроде управляющего, посредника или в этом роде. Естественно, это свидетельствует о вашей наивности, но сами вы об этом не подозреваете… Считаете, что знание языка и опыт коммивояжера вам откроют все двери.
– А вам не кажется, что, узнав о войне, мы должны бы сообразить, что все предварительные планы рухнули и нам тут нечего делать, Павел Васильевич? – старательно невинным голосом спросил Эльснер. – Исходя из обычной логики – какой может быть бизнес в таких условиях?
– Так не мировая же война началась, – возразил Кирсанов. – Так себе, колониальная заварушка. В которой ты, Павел, хитрый немец, сможешь извлечь намного больше личной пользы, чем в спокойные, устоявшиеся времена. Не у нас ли сказано: «Кому война, а кому мать родна»?
– А сами-то вы, Павел Васильевич, как настроены? – спросил Эльснер. Здесь, в виду вражеской твердыни, затея представлялась ему не такой простой и однозначной, как в процессе ее подготовки.
– Соберись, барон. Смотрю на тебя и удивляюсь. Когда в Крыму высаживались, ты так не мандражил… – У жандарма начали одно за одним выскакивать слова, которых он нахватался от «старших товарищей». Что, как показалось Эльснеру, намекает на его собственное нервное напряжение, которое он старательно скрывает от подчиненных.
– Ты же из нас в самом выгодном положении. Не русский, даже не подданный Российской империи. Знакомы мы случайно, общих интересов и целей не имеем. Если и будем поддерживать какие-то связи, так только потому, что других знакомых у нас нет… Не дергайся, одним словом. Если контрразведка к нам прицепится, сдавай всех. Хитренько так, подловато. Мол, вон тот господин во Владивостоке на причале с военными моряками очень тепло прощался, так не русский ли он шпион? Про меня вообще можешь сказать, что подозреваешь в связях с шанхайским опиумным картелем. Болтай много и избыточно правдоподобно…
– Павел Васильевич, – встревоженно сказал Давыдов. – Что-то у нас предварительные наметки начинают расходиться с тем, что вы сейчас говорите…
– Знаешь, Никита, – задушевным тоном, приобняв его за плечо, ответил Кирсанов, – ты что думаешь, я совершенно железный, непробиваемый человек? Я вот тоже посмотрел картину в реальности, ваши слова послушал, и показалось мне, что игра вполне может пойти отнюдь не по нашему сценарию. Оно, конечно, век девятнадцатый – не двадцатый, и шансов у нас поболее, и запасные тузы в рукаве, а все ж может и так и так повернуться. Вот я и ввожу в схему дополнительную степень свободы…
– О чем это вы, господа, тут секретничаете? – неожиданно раздался за спиной сочный баритон всегда довольного собой человека. – Насчет поиграть в покер? Готов составить компанию. Но вы же собрались на берег здесь сойти? Или передумали?