Сколько жизней у Чайки - стр. 16
Что это? Актриса в ужасе срывается с места и убегает, а громкие аплодисменты несутся вслед. Уже настигают ее. Они все испортили, все разрушили! Девушка чувствует, как ее берут под руки, ведут на сцену, занавес раздвигается, ее заставляют кланяться. Снова и снова. Вот опять шквал аплодисментов, который уже слышать невозможно. А Чайка, белокрылая птица летает где-то рядом и машет ей крылом. Но и она в последний раз крикнула на прощанье и исчезла… И тишина. Кромешная тишина…
Через мгновение Аня оказалась на холодной улице. Белоснежные снежинки с радостью на нее набросились, предлагая закружиться вместе с ними в веселом хороводе. Она стояла, и глаза ее блестели, а сердце бешено колотилось. Постепенно пришла в себя. Почувствовала, что ужасно замерзла, а в душе поселилась пустота. Поняла, что сегодня сказала все, что спектакль окончен, еще поняла, как безумно устала, но возвращаться не хотела. А волшебное озеро снова было перед глазами, и эти люди – ожившие персонажи. Только теперь они молчали. И дверь. Та удивительная дверь была заперта… Издалека еще слышны аплодисменты. И снег. Он все падает и падает. Этот белый, пушистый снег… И мир. Этот белый холодный мир, куда она вернулась опять…
Ее кто-то окликнул, подхватил под локоть и повел за собой. Потом она услышала:
– Теперь скажи честно, когда ты в последний раз ела?
– Не знаю… Не помню, по-моему…
– Понятно. Ночной буфет еще работает, пойдем.
Они спустились в подвальное помещение, где находилось небольшое кафе. Оттуда были слышны голоса людей, доносились запахи еды. Девушка встала к высокому круглому столику. Стульев здесь не было. Люди наскоро заходили, что-то перехватывали и мчались дальше по своим творческим делам. Она едва держалась на ногах. Мастер ненадолго отошел и скоро вернулся, неся тарелку с бутербродами. Есть она не могла. Через силу откусила кусочек сыра и выпила глоток горячего чая, который согрел ее, помогая прийти в себя. Мастер какое-то время на нее смотрел и молчал. Не было жалости в его глазах. О чем он думал, было непонятно. Наконец, медленно тихо заговорил:
– Это сложное ремесло… Это уникальная профессия, но опасная… Аня,… то, что я видел сегодня… Такое в жизни актера бывает редко, почти никогда, один, может быть два, несколько раз в жизни. Но, есть актеры, гениальные творцы, у которых это бывает всегда. Чайка…
Он снова задумался, глядя в пустоту, наконец, произнес:
– Это дается нелегко. Иногда не знаешь, что лучше – быть хорошим актером, честно работать в профессии, или вот так, сжигать себя на костре.
– Я не понимаю, – произнесла она.
– У тебя глаза во время спектакля были карими… Не опали крылья, девочка, и не стань актрисой одной роли. Береги себя. Тебе еще мало лет, вся жизнь у тебя впереди… Понимаешь?
– Нет, – честно призналась она. Знала одно – то, что сегодня произошло – было чудом. А еще поняла, как абсолютно себя отдав, растворившись, пройдя через невероятную муку, можно стать счастливой. Но сейчас валилась с ног, и думать не хотелось ни о чем. Она была счастлива. Это счастье тихими колокольчиками звенело в глубине души, вибрировало незнакомой мелодией, нотами, которые, как шарманка, повторялись снова и снова, и готовы были унести ее на высоту далеко-далеко отсюда, поближе к той двери. Но возвращалась назад, чувствуя, как устала. И пустота. Кромешная пустота в душе. Но верила, что это счастье когда-нибудь повторится вновь. Только нужно немного отдохнуть… отдохнуть… отдохнуть… И снова эти колокольчики. Звук их все тише. Они успокаивают, убаюкивают… А еще поняла невероятную вещь – в жизни больше ничего нет.