Склонила Муза лик печальный - стр. 23
С осени началось «беспрестанное хворанье», физическое состояние неуклонно ухудшалось, больной временами не мог спать, мучительные боли временами лишали его способности к любой деятельности. Поездка в Крым, по совету доктора Боткина, принесла некоторое облегчение, стали возможны пешие прогулки, поездки в экипаже в горы и в Оре-анду. Сообщая сестре о жизни в Ялте, о том, что стал немного крепче, Некрасов восклицал: «…Кабы не проклятые боли – пропасть бы написал…» Однако в Ялте работал он немало, писал лирические стихи, которые вошли в книгу «Последние песни».
А главное, именно здесь была завершена четвертая часть «Кому на Руси жить хорошо». Текст ее, лишенный, на удивление, каких-либо следов болезни или усталости, поражает силою мысли и яркостью изображения. Один из современников (народник А.Г. Штанге) отметил эту особенность: «Поразительным является тот факт, что “Пир” написан полуживым человеком, над которым уже была занесена неумолимая рука смерти». Но совсем немногие знали, с каким мужеством и ожесточением боролся поэт с цензурой, запретившей публикацию последней главы его поэмы. Однако борьба эта закончилась поражением автора: «Пир на весь мир» был вырезан из ноябрьской книжки «Отечественных записок» за 1876 г. по распоряжению цензуры. И дважды глава была напечатана нелегально: в Петербурге в 1879 г., а в Женеве в 1882 г.; в легальном издании – «Отечественные записки», 1881, №2.
К концу года консилиум знаменитых врачей определил у Некрасова рак кишки, врачи настаивали на операции, но больной поначалу отказался. И принялся приводить в порядок свои земные дела: написал завещание, официально оформил для Салтыкова и Елисеева статус соредакторов «Отечественных записок», подготовил к изданию книгу стихов «Последние песни», обвенчался с Зинаидой Николаевной. И даже позировал, по просьбе П.М. Третьякова, художнику И.Н. Крамскому, создавшему его замечательный портрет.
В первом номере журнала за 1877 г. были напечатаны стихи из последней книги, среди них стихотворение «Скоро стану добычею тления…», из которого читающая публика узнала о тяжелой болезни поэта. И на него обрушился поток писем и телеграмм, ни читать, ни отвечать на которые сил у него уже не было, приходили десятки посетителей, которых тоже не могли принимать. Но в начале февраля к поэту пришла депутация студентов нескольких институтов с адресом, в котором выражалось преклонением перед ним, поэтом и гражданином, под адресом было 395 подписей. Некрасов выслушал текст приветствия, и, взволнованный, прочитал депутатам стихотворение «Вам, мой дар ценившим и любившим.», и подарил на память листок, на котором было им написано его лирическое прощание с читателями. Этот автограф Некрасова много лет висел в рамке под стеклом в студенческой читальне Петербургского университета:
После состоявшейся все-таки операции, которая подарила больному еще несколько месяцев жизни, здоровье его несколько улучшилось. Некрасов лето провел на даче, мог сидеть в кресле, принимал приятных ему посетителей. Здесь состоялась последняя его встреча с Тургеневым, которая так потрясла обоих, что они смогли только обменяться безмолвным рукопожатием. Здесь получил Некрасов последний привет от Чернышевского, сосланного в далекий Вилюйск.