Склонила Муза лик печальный - стр. 14
В то лето в его стихах не звучала усадебная тема с волнующими воспоминаниями о собственном прошлом, Некрасов писал только о крестьянах. Стихотворения «Свобода», «Дума», «Похороны», «Крестьянские дети» и, наконец, крестьянская поэма «Коробейники» стали отражением его наблюдений, деревенских встреч, событий, разговоров этого лета.
В поэме народ, его дела, чувства, рассуждения становятся предметом изображения, а не только объектом жалости и заботы; автор угадывает в нем источник вечной духовной силы и одновременно видит его участником истории, возможным вершителем судьбы страны. Реформа, при всей ее несправедливости, была делом благотворным, поскольку давала народу шанс проявить заложенные в нем огромные нравственные и интеллектуальные силы. Недаром именно эту поэму первой предназначил Некрасов для чтения своим героям, для народного дешевого издания – книжки, изданные автором, продавались коробейниками по селам и сельским ярмаркам по 3 копейки, и скоро стихи из поэмы зазвучали как народные песни.
А Некрасову в то лето пришлось уехать из деревни гораздо раньше, чем он планировал. Он вернулся в Петербург около середины сентября, когда вокруг «Современника» начались тревожные и трагические события.
Трудно сказать, насколько глубоко Некрасов был посвящен в деятельность своих сотрудников, связанную с противостоянием власти. Скорее всего, предполагал, что такая деятельность осуществляется, в какой-то степени сочувствовал ей, как сочувствовали вольнолюбивым настроениям молодежи многие, но не разделял крайности воззрений членов своей молодой редакции. Ведь он принадлежал по жизни и интересам другому кругу. Однако оппозиционное направление журнала поддерживал и не возражал против того, чтобы в нем печатались антиправительственные материалы. Центром этого вольного содружества был, конечно, Чернышевский, которого, как и Добролюбова, Некрасов по-человечески любил.
Разочарованные крестьянской реформой и ожидая активных народных протестов, журнальные вольнодумцы решили усилить пропаганду, перейти к нелегальной деятельности и всеми средствами просвещать и готовить народ к выступлениям против власти. В июле Михаил Михайлов, руководивший иностранным отделом, привез из Лондона отпечатанную в типографии Герцена прокламацию «К молодому поколению», в которой критиковались действия власти, резко осуждалась реформа и содержался призыв к молодежи «всех сословий» возглавить стихийное крестьянское движение. В середине сентября он был арестован и посажен в Петропавловскую крепость за то, что «с замечательной смелостью» распространил эти прокламации по городу, причем экземпляры ее были даже доставлены по почте некоторым министрам и самому графу Шувалову, начальнику Третьего отделения. Этот арест был первым в новое царствование, он многим казался недоразумением, и столичные писатели обратились с петицией к министру народного просвещения Е.В. Путятину, защищая Михайлова.
Когда Некрасов вместе с другими подписывал письмо, он еще не предполагал, какие беды ждут «Современник». Оно, однако, не возымело никакого действия, а через три недели был арестован другой сотрудник журнала, В.А. Обручев, друг Чернышевского и Добролюбова (его многие считали прототипом Рахметова в романе «Что делать?»).