Скиталец. Гений - стр. 38
Справа от прохода – надстройка поменьше, в ней находятся гальюн, душевая, переход на нос и площадка сразу с тремя трапами. Два ведут вниз – к машине с кочегаркой и каютам. Один – вверх, на капитанский мостик с ходовой рубкой. Пассажирам туда, ясное дело, ходу нет. Вообще теснота на этом «Титанике» невероятная. Полусотне человек тут вольготно никак не расположиться.
Переодевался Борис в надстройке для пассажиров. Разложил форму на одной из лавок и деловито достал рабочую одежду с новыми сапогами. При виде такой обстоятельности шкипер только одобрительно хмыкнул и кивнул в сторону шаланды: приступай, мол.
Погрузка угля – дело немудреное, разве только тяжелое. Правда, не настолько, как кидать уголек в топку большого корабля. Все же ветерком обдувает, он же относит в сторону черную пыль, оседающую на морскую гладь эдакой пленкой.
Работали вдвоем с палубным матросом. На бункеровку традиционно привлекается вся команда. Здесь она состоит всего-то из четырех человек. Механик и шкипер не в счет, вот и трудятся двое, хотя и не понятно, куда подевался штатный кочегар.
Уголь бросали прямо с шаланды в люк на палубе «Стрижа». Пароход небольшой, а потому и расход топлива куда как скромный. А как следствие, и угольные ямы не такие объемные, как на том же «Морже». Всего-то девять тонн или порядка шести кубов.
Яму с левого борта заполнили быстро. А вот с правой пришлось повозиться – и уровень угля в шаланде понизился, и надо было тачкой перевозить его через палубу, ссыпая в люк со стороны причала. Словом, побегал Борис от души.
Матрос наотрез отказался от этой работы, потому как это обязанность кочегара, вместо которого и трудится Рудаков. Он было обратился к шкиперу, но тот, по-прежнему не вынимая изо рта трубку, заявил, что Тимоха прав и Борису следует не отлынивать, а побыстрее поворачиваться. Ну что же, вполне справедливо. Закатал рукава и побежал по сходням. Еще и лопатой приходилось работать.
Зато когда закончили, с чистой совестью оставил грязную палубу на долю Тимохи. Тот даже и не подумал возражать по данному поводу. Вооружился шваброй и приступил к уборке. Справедливости ради, убирался он так себе. За такую халтуру Севастьян Григорьевич, боцман с «Моржа», уши оборвал бы. А уж по сусалам прошелся бы однозначно.
Покончив с работой, Борис направился в баню, а вернее, в душевую. Она располагалась в надстройке по соседству с гальюном. Вода забортная, но подается из бака, где прогревается солнышком. На таких пароходах в теплую пору на стоянке топки котлов гасятся, чтобы не было перерасхода угля.
– Ты кем служил, сынок? – наблюдая за тем, как Борис одевается в чистое, поинтересовался шкипер.
– Так кочегаром и был, батя.
– И документы есть?
– А то как же!
– За воротник закладываешь?
– Никак, сватаешь на «Стрижа»?
– Митьку гнать в шею давно пора. Запойный он. То месяц как стекло, а то споткнется о пробку и поминай как звали. Вчера пошел семью навестить да запропал. Видать, опять гуляет.
– И сколько положишь?
– Рубль с рейса. В месяц получается пробежаться не меньше двух десятков раз. Плюсом полный кошт и отдельная каюта.
– Наставником быть согласишься?
– Ты на меня глянь. Какой из меня наставник?
– Ну, «Стрижа-то» ты водишь.
Потребность в квалифицированных специалистах росла день ото дня. Училища с их подготовкой попросту не справлялись, поэтому по всему миру было широко распространено наставничество. Вплоть до того, что одним из пунктов контракта было непременное условие выставить себе замену. Конечно, никто на контракт не смотрел, когда нужно было выгнать взашей какое-то чудо-юдо. Но если специалист стоящий, только так и никак иначе. И те старались не за страх, а за совесть, потому как получить вместо хорошей рекомендации волчий билет – это поставить крест на карьере или возможности оказаться на хорошем месте.