Скиталец - стр. 41

Знамя лорда Аутуэйта с крестом и створкой раковины виднелось ближе к левому флангу баталии, и Томас направился к нему. Приор, уже спешившийся, находился в промежутке между левым и центральным подразделениями, где один из его монахов размахивал кадилом, а другой – своей хоругвью: святым покровом на раскрашенном шесте. Святой отец что-то кричал, но что именно – проклинал ли врага или молил Господа о даровании победы, – Томас разобрать не мог, ибо все заглушал рев шотландцев. Правда, ему точно так же не удавалось разобрать и ни единого их слова, но в воинственном настрое противника сомневаться не приходилось – одни барабаны чего стоили.

Теперь Томас сам увидел эти огромные инструменты и отметил, с каким пылом били барабанщики по натянутой коже, производя резкие, как треск ломающихся костей, звуки. Громкий, ритмичный, отдающийся эхом грохот, и под этот оглушительный шум в центре вражеского строя неистово кружились в танце несколько бородатых воинов. Они протолкались вперед из задних рядов и отличались от прочих шотландцев полным отсутствием кольчуг или лат. Замотанные в какие-то складчатые накидки из плотной ткани, они размахивали над головами длинными тяжелыми мечами, а на их левые предплечья были надеты маленькие, не больше столового блюда, круглые кожаные щиты. Позади них шотландские ратники били мечами плашмя по своим щитам, в то время как копейщики ударяли о землю толстыми, длинными древками своего оружия, добавляя эти звуки к грохоту больших барабанов. Шум при этом стоял такой, что монахам пришлось прекратить распевать свои гимны.

– Они орут и шумят, – лорду Аутуэйту, пешему, как и его людям, пришлось возвысить голос, чтобы его услышали, – потому как надеются перед боем нагнать на нас страху.

Его светлость прихрамывал – то ли давал себя знать возраст, то ли старая рана. Вообще-то он пришел, чтобы поговорить с монахами, но, увидев Томаса, дружелюбно обратился к нему.

– Советую тебе от всей души: будь осторожен, если рядом с тобой окажется кто-нибудь их этих… – он указал на пляшущих людей, – негодяев. В драке они неистовы, как ошпаренные коты, а уж нравы у них… Говорят, они сдирают кожу с живых пленников. – Лорд Аутуэйт перекрестился. – Нечасто они забираются так далеко на юг.

– А кто они такие? – спросил Томас.

– Дикари с самого дальнего севера, – пояснил один из монахов, рослый человек с каймой седых волос, покрытым шрамами лицом и единственным глазом. – Истинные негодяи они и есть, дикари и язычники. Они поклоняются идолам! – Он печально покачал головой. – Сам я так далеко на севере не бывал, но слышал, что их земля постоянно скрыта туманом, а также что если тамошний мужчина умирает с раной в спине, то его жена пожирает их младенца, а сама от стыда бросается в пропасть.

– Да ну? – удивился Томас.

– Я повторяю лишь то, что слышал, – сказал монах, сотворив крестное знамение.

– Они там питаются исключительно птичьими гнездами, морскими водорослями и сырой рыбой, – подхватил лорд Аутуэйт, а потом улыбнулся. – Правда, у меня в Уиткаре кое-кто кормится тем же самым, но мои люди, по крайней мере, молятся Богу. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

– И у твоих людей нет раздвоенных копыт, – заметил монах, не отрывая взгляда от вражеского воинства.

– А что, у шотландцев есть? – обеспокоенно спросил какой-то молодой монашек, с лицом, обезображенным оспой.