Скитальцы - стр. 30
Вытянув руку, я отпустил шар в воздух, но, преодолев несколько ярдов, пульсар распался роем безобидных искр.
– Не расстраивайся, – сказал кровер, взглянув на мою постную мину. – У многих в начале и так не получается. Продолжай тренироваться.
– До каких пор?
– Если сможешь без особых усилий послать пульсар ярдов на шестьсот, считай себя мастером, – ответил кровер и, хрипло каркая, вернулся в пещеру.
Оставшись на карнизе один, я сосредоточился на занятиях. Снова и снова пытался отправить огненный шар как можно дальше, сохраняя при этом его целостность.
Под конец дня, когда я полностью выдохся и совсем окоченел, мне все-таки удалось добиться некоторых результатов: прежде чем рассыпаться, шар пролетал ярдов двадцать.
Вернувшись в пещеру, я молча съел свою порцию похлебки (сил не осталось даже на разговоры) и завалился спать.
Всю следующую неделю я неустанно тренировался запускать огненные шары, чтобы довести навык до уровня рефлекса. Постепенно эта волшба стала мне удаваться, хотя на шестьсот ярдов послать пульсар так и не получилось.
Иногда за тренировками следил кровер. Он предложил попробовать делать пламя более мощным и бросать шары не просто в воздух, а в определенную цель. Пришлось методично швырять пульсары в валуны и выступы, стараясь нанести камню как можно больший урон.
– У тебя неплохо получается. Думаю, стоит перейти к более серьезной практике, – сказал Эр на восьмой день тренировок.
– Что ты имеешь в виду? А что, это все было несерьезно?
– Недалеко отсюда в ущелье обитает выводок скальных червей. Не желаешь поохотиться?
– А это не слишком опасно? – я поежился, вспомнив нападение тварей на караван.
– Я подстрахую, – успокоил кровер.
– И как же мне добраться до этого ущелья? – буркнул я, скептически оглядывая карниз.
– Тебе понравится способ, которым мы покинем это место.
Птицелюд расправил крылья, поднялся в воздух и завис надо мной, прокричав:
– Расставь руки в стороны!
Я подчинился, и Эр схватил меня подмышки. В следующее мгновение кровер оторвал меня от карниза и взмыл, стремительно набирая высоту. Вид, открывшийся мне, поражал красотой. Пики гор, покрытые девственно чистым, сверкающим под лучами Атика снегом, сияли белизной и были так близко – протяни руку, и коснешься вершины. Ни один драгоценный камень не искрится так на свету, как снег в горах. Далеко внизу простирались предгорные долины и луга, покрытые белым покрывалом. Весной, когда снег растает, здесь расстелется ковер из чудесных цветов и растений, о которых рассказывал мне Эр. Сердце кольнула легкая зависть к птицелюдам, которые видят всю эту красоту каждый день.
Когда мне уже стало казаться, что мы поднялись выше горных пиков, Эр вдруг сложил крылья и камнем рухнул вниз. Кажется, я кричал – сначала от испуга, потом от счастья. Это было ни с чем несравнимое чувство свободного падения. Реши кроверы устраивать такое развлечение за деньги для тех, кому летать не дано, они быстро бы разбогатели.
Мне уже казалось, что мы сейчас разобьемся о скалу, но в последний момент птицелюд расправил крылья. Свободный полет прекратился, и мы, паря, стали огибать гору.
Приземлились в заснеженном ущелье, с другой стороны скалы. Оказавшись на земле, я еще долго отходил от пережитого, бормоча:
– Интересный способ спускаться…