Скифская Русь. Таинственный исток славянской расы - стр. 26
Действительно, столь характерная особенность антропологического типа, единого у огромного по численности народа, должна была складываться тысячелетиями на одной и той же территории. В конце XIX века русский антрополог Д. Н. Анучин выделил на территории Восточной Европы два ареала относительной высокорослости (северный и южный) и два – низкорослости (западный и восточный). Д. Н. Анучин пришел к важному выводу, что причины сложения этих ареалов следует искать не в природных условиях, а в истории расселения по Русской равнине славянских и финских племен.
Спустя сорок лет, в 1932 году, основываясь на сведениях Центрального статистического управления по призывному населению 1927 года, другой замечательный русский антрополог – В. В. Бунак подтвердил в целом выводы Анучина. Если наложить эти данные на тот теоретический каркас, который мы выстраиваем, развивая идею родственности скифов и древних славянских обитателей Русского Севера, то относительная высокорослость северян и южан легко объясняется родственностью происхождения этих групп восточноевропейского населения.
В начале XX столетия антропологи сделали еще одно важное открытие, сближающее древних скифов со славянским населением Руси. Особенный интерес для нашей темы представляет определенный тогда ареал длинноголового русского населения в Рязанской, Пензенской и Тамбовской губерниях, что, несомненно, сближает по ряду важных расовых показателей этих длинноголовых южно-русов со скифами Причерноморья более раннего периода.
А вот свидетельства современных ученых, основанные не на точных антропологических показателях, а на визуальном изучении предметов скифского искусства. В книге Б. Я. Ставиского «Между Памиром и Каспием» отмечается, что если судить по монетам, то Митридат Первый, основатель Парфянской империи, имел чисто русские черты лица! В работе В.Н. Пилипко «Голова в шлеме из Старой Нисы» сказано, что во время раскопок дворца в Нисе – столице Парфянского царства, была найдена голова воина в шлеме, представлявшая собой часть несохранившейся статуи. У воина лицо русского богатыря. Для многих эти свидетельства покажутся неубедительными, ненаучными фантазиями романтиков, готовых видеть русские лица всюду, даже у знаменитого египетского сфинкса (есть авторы, писавшие об этом).
Оставим в стороне крайности и отметим, что знаменитый немецкий мыслитель Освальд Шпенглер считал, что в определении расы важнейшую роль играет не научное изучение черепа индивидуума – всего лишь мертвой материи, а именно живое визуальное определение принадлежности человека к тому или иному этногенетическому коллективу. Рационально это определение «свой – чужой» трудно объяснить, но нечто еле уловимое в человеческих чертах, находящее свое зеркальное отображение в душе другого, делает такое определение очень точным.
Итак, в XX веке многие ученые отмечали, что по дошедшим до нас образцам скифо-сарматского искусства можно было заключить, что портреты скифской эпохи передают русский антропологический тип удивительно точно. Что это, случайность?
А что говорит современная антропология, накопившая огромный информационно-статистический материал, связанный со скифами и сарматами? На основании антропологических данных, подтверждающих точное физическое соответствие русских (славян) и раннесредневековых алан, сарматов античной эпохи, скифов железного века и киммерийцев эпохи поздней бронзы, специалистами делается вывод о решающем значении скифо-сарматской составляющей в формировании современного русского типа. Академик В. П. Алексеев писал: «Несомненно, что большая часть населения, проживавшего в южнорусских степях в середине 1-го тысячелетия до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья». Преемственность этнокультурных традиций «степного» корня отчетливо просматривается в одежде: высокие шапки, длинные подпоясанные рубахи, штаны, сапоги и кафтаны с ложными рукавами. Этот тип одежды, а также стрижку «под горшок», изображенные на предметах скифского искусства, сохраняли не только древние русичи, но и великорусское население в XVI–XVII веках.