Сказки века джаза (сборник) - стр. 62
– Уже еду. До свидания!
Он повесил трубку и пошел к двери, но остановился – внезапно ему в голову пришла какая-то мысль. Он вернулся и попросил на этот раз соединить его с номером в Манхэттене.
– Донни, привет! Это Кросби.
– О, привет, старина! Ты едва не опоздал. Я как раз собрался уходить, мне надо…
– Послушай, Донни, мне нужна работа – чем скорее, тем лучше.
– Для кого?
– Для меня.
– Да что слу…
– Не важно. Потом расскажу. Есть у тебя что-нибудь?
– Уолдрон, у нас сейчас ни черта нету, разве что клерком… Быть может, на следующей…
– А сколько платят клеркам?
– Сорок… Ну, сорок пять в неделю.
– Ловлю на слове. Выхожу завтра.
– Ладно. Но, послушай, старина…
– Прости, Донни, мне надо бежать.
Помахав рукой и улыбнувшись Поттеру, Кросби торопливо вышел из брокерской конторы. На улице он вынул из кармана горсть мелочи, скептически на нее посмотрел и остановил такси.
– На Центральный вокзал, как можно быстрее! – сказал он шоферу.
В шесть вечера Бетти Тирл поставила на письме подпись, положила листок в конверт и написала сверху имя мужа. Она зашла к нему в комнату, подумав, положила на кровать черную подушку, а на нее – белый конверт: он не сможет не заметить его сразу же, как только войдет. Затем, окинув комнату быстрым взглядом, она вышла в холл и поднялась наверх, в детскую.
– Клара! – нежно позвала она.
– Ах, мамочка! – Клара тут же оторвалась от своего кукольного домика и засеменила к матери.
– Клара, а где Билли?
Билли тут же появился из-под кровати.
– Ты что-то мне принесла? – вежливо осведомился он.
Она рассмеялась, но ее смех внезапно оборвался; она прижала к себе обоих детей и страстно их расцеловала. В этот миг она заметила, что у нее по лицу катятся слезы, а раскрасневшиеся детские личики, прижавшиеся к ее внезапно горячим щекам, показались ей прохладными.
– Заботься о Кларе… Всегда… Билли, милый мой…
Билли ничего не понимал и немного испугался.
– Ты плачешь! – мрачно, словно обвиняя ее, сказал он.
– Да… Я знаю…
Клара несколько раз робко всхлипнула, замялась, а затем вцепилась в мать, заливаясь слезами:
– Мамочка, я плохо себя чувствую… Мне плохо!
Бетти тихо ее успокоила:
– Ну-ка, ну-ка, давай-ка перестанем плакать, Клара… И ты, и я!
Но когда она встала, собираясь уйти из комнаты, брошенный на Билли взгляд выражал молчаливую мольбу – пусть она и знала, что нечего было и надеяться, что этот взгляд запечатлеется в детском сознании.
Через полчаса, неся чемодан к стоявшему у дверей дома такси, она подняла руку к лицу, безмолвно признав тот факт, что вуаль уже не сможет скрыть ее от всего остального мира.
«Но я сделала свой выбор», – отрешенно подумала она.
Когда машина свернула за угол, она вновь заплакала, с трудом удержавшись от искушения сию же минуту сдаться и вернуться обратно.
– Боже мой! – прошептала она. – Что я делаю? Что же я делаю? Что же это я натворила?
Покинув номер Сильвестра, бледный узколицый официант Джерри пошел к метрдотелю и отпросился с работы пораньше.
Он сел в вагон метро южной линии, сошел на Уильям-стрит, прошел пешком несколько кварталов и вошел в бильярдную.
Через час он вышел; в его вялых губах торчала сигарета. Он постоял на тротуаре, словно колеблясь, принимая какое-то решение, а затем отправился на восток.
Дойдя до известного ему перекрестка, он вдруг прибавил шагу, а затем так же внезапно пошел помедленнее. Казалось, он хочет пройти мимо, но какая-то неведомая магнетическая сила словно бы его притягивает – и он, сделав внезапный разворот кругом, вошел в двери дешевого ресторанчика. Это было то ли кабаре, то ли что-то китайское, где каждый вечер собиралась самая разношерстная публика.