Сказки старого волшебника или самая звёздная ночь в году - стр. 7

Мальчик и девочка не спеша шли вдвоем, о чём-то непринужденно болтая, и вот в какой-то момент, Влас выгадал и задал вопрос:

– Хочешь, расскажу то, о чем никто больше не знает?

Ну и какая бы девочка ответила «Нет», когда её так заинтриговали?

– Хочу, конечно! – ответила Вика-Вичка.

И косички задергались пуще прежнего.

Ободрённый голоском-колокольчиком и задорными косицами кавалер, гордо вскинув голову, рассказал всё, что копилось в его фантазиях, нарабатывалось воображением годами.

Итог разочаровал его больше, нежели бы он получил отказ, если бы вдруг признался в другом.

– Что за чушь! Такой страны нет, и не может быть, – категорично раздалось в ответ. – А твой этот Человек-Тень – выдумка. И ты сам… ты здоров?

Голосок-колокольчик вдруг перестал издавать мелодичное звучание, Влас слышал нечто разрушающее гармонию, диссонанс, бивший по ушам и сердцу.

– Тебе лечиться надо! – подвела итогом Вичка.

Косички дергались нервозно и раздражающе, ничего задорного в том Влас не видел.

Они в тот день так и расстались, она убежала, почему-то взволнованно-возмущенная, а он, растерянный и потерянный, повернул обратно и поплелся домой, забыв про своё «одно важное дело».

Но худшее ждало непонятого рассказчика на следующий день.

– А вот и чудик! Ну, чё, один пришёл или с друганом своим? – встретили Власа одноклассники в школе под дружное улюлюканье и едкий смех. – Ой, да где же он? Ах, да! Он же тень! Ребят, не наступите на тень Власа, а то ещё обидим или разозлим. Он же нас не пустит в страну дураков! Ха-ха-ха!

И в подобном роде Власу пришлось выслушать множество шуточек. А кое-кто, даже изображая особую остроту, наступал, якобы случайно, на тень мальчика, подчёркивая несуразность его фантазий.

Вичка сторонилась оплеванного одноклассника, нарочито игнорировала его взгляды. Сомневаться не приходилось, кто «слил» его историю. В конце долгого и мучительного дня Вероника перестала существовать в мыслях Власа, скорчившись до обычной Вики-Вички.

С того дня Влас окончательно замкнулся внутри себя.

Дети не могут долго концентрироваться на одном и том же, а потому скоро школьникам надоело дразнить горе-фантазера и они переключились на другого «везунчика». Со временем Влас научился абстрагироваться от колкостей, надев на себя личину пофигиста. Его сверстники отчего-то стали воспринимать его, как выскочку, выдумщика, но вот вспомнить, что именно он выдумывал, так и не могли. Проклюнувшись и прорастая в обновленном обществе, где сказку скушала Красная Папка и любой намёк на отклонение от «нормы» мог повлечь страшные последствия, новое поколение Вельтаврии оказалось не в состоянии долго хранить в ячейках памяти и маломальские упоминания о чуде.

К четырнадцатилетию Влас чуток подтянулся, приосанился, окреп. Аккуратно причесанные волосы потемнели ещё сильнее, словно копившиеся на весь мир обиды концентрировались на единственном участке тела, где таким манером можно было открыто протестовать. Но парнишка казался дерзко-отстранённым от всего и вся. На школяров и в равной степени на их родителей взирали как бы свысока и с отчётливой ноткой холода карие глаза, при неясном освещении обретавшие уж совершенную черноту. Не выправляли картину ни милый нос картошкой, ни полноватые с загнутыми уголками вверх губы. Большинство испытывало неловкость и неприязнь к обладателю тяжелого взгляда и старательно избегало смотреть ему прямо в глаза. Из-за молчаливости и снисходительного обращения, а может, и за внешний вид (Влас старался не отставать от моды и держался на высоте по мере сил) паренька всё чаще называли (и считали) не как иначе, как пижоном и выпендрежником. Что ж с того? Влас давно носил на себе броню и так сросся с нею, что уже и воспринимал местное население Гранамы, как нечто стоявшее ниже его из-за своего скудоумия.