Сказки Гамаюн - стр. 29

Я немного жалостливая от природы, и мне нестерпимо захотелось хотя бы просто поздороваться с ним и чем-то утешить, сказать, что всё еще может быть хорошо.

– Лотта, не прикасайся к нему, это опасно. Он как натянутые до предела меха, а они могут лопнуть, тогда нам всем достанется. Если он выпустит эти грехи в мир, многим плохо придётся, и нам в первую очередь.

– Клевенс, – еще более тихо спросила я, – если он так опасен, зачем ты его пустила?

– А что ему, помирать на морозе? Жалко ведь человека. Всякому, даже проклятому, нужен отдых. Мы так и зовем его – Собиратель.

– Странное имя.

– Здесь у всех истинные имена или соответствующие состоянию на этот момент. Я, например, знаю, что тебя зовут Ловелия – прекрасная. А мое имя Клевенс обозначает предвидение.

– Вот ведь издеваются каждый, кому ни лень, – насупилась я. – Нашли прекрасную. Просто обидно, ей богу, кому я что сделала, что обзываются.

– А это Фантом. Ты видишь его? – и она указала, на что-то прозрачное, отдаленно напоминающее фигуру мужчины, мерцающее сбоку от у Клевенс. – Он призрак. Мирный и симпатичный. Он мне очень нравится, только это секрет, – тихо прошептала она мне на ухо и засмеялась.

Да, страшненькая компания тут собралась. И я продолжала дальше рассматривать публику.

– А это Кающийся. Его душа мучается и сгорает от стыда за содеянное.

– Он сделал что-то ужасное? – тихо ахнула я. – Убил?

– Нет, что ты. Многие такое совершают, но некоторые осознают это особенно остро и, пока не ситуация не изменится, жизнь их теряет смысл. Почему богиня наказала этим жгучим страданием именно его, не знаю. Говорю тебе, многие совершают подобное.

– Клевенс, но тут же есть Собиратель грехов, почему он не поможет ему? Одним грехом больше, одним меньше, взял бы и забрал.

– Легко сказать: отдать грех кому-нибудь – сборщику грехов, богине – и успокоиться. Может, он раскаялся не до конца, зацепка или осуждение в душе остались, может, есть грех, за который надо просить прощения только у того, перед кем виноват. А это потяжелее, чем покаяться перед богами или раскаяться самому.

– А что, с тем, перед кем он виноват, ему трудно встретиться и поговорить?

– Его невозможно найти в Яви. Лотта, я думаю, тебе нужно поесть, а с людьми и после ужина можешь познакомиться. Помогать начнешь с завтрашнего дня, мне трудно одной управляться. Думаю, стоит послушать вот того симпатичного мужчинку, это менестрель-сказитель. Он собирает предания и удивительные истории. Он очень много знает. Его здесь так и зовут – Сказитель. Тебе понравятся его баллады, и будут полезны его истории. Может, и Ваша история его заинтересует.

– Да нет никакой истории, Клевенс.

– Как знать, как знать, – сказала загадочно Клевенс. – У нас есть время, тебе будет интересно и полезно познакомиться с постояльцами.

Я присоединилась к ребятам, которые с удовольствием уминали невероятно вкусные пирожки. Вот только были они сладкими. Как я забыла, завтра вся шелушиться буду да с пятнами на пол лица. Та еще красавица. Но мысли текли все медленнее и ленивее. Сегодня и разговаривать ни с кем не хотелось, усталость брала свое. Хотелось есть и спать, спать и есть, и еще лежать в теплой воде и смывать с себя усталость, пыль дороги и трудности.

Утром выпал снег. Первый снег. Как же ты бываешь прекрасна, Морана. Как будто очищаешь весь мир от грязи и греха, покрывая его своим белоснежным покрывалом. Прости меня за осуждение, ты просто иная, чем Жива, но тоже прекрасная. Искрились снежинки, прихорошились ёлки, став не такими суровыми и тёмными. На небольшом окне скакали воробьи и озабоченно щебетали. При такой красоте не хотелось думать о том, что может налететь вьюга, заметая все вокруг. В камине потрескивали дрова, а работу, на которую мы подрядились, никто не отменял.