Сказки Гамаюн - стр. 25
– Здравствуй, новый день, с чего начинаешься? И вообще, что на завтрак?
А Ха говорил (даже если небо было затянуто тучами, или шел дождь):
– Ой, какой прекрасный день! И что хорошего с нами сегодня случится?
Я, когда просыпалась, думала: будет ли чем накормить ребят, попалось ли что в силки, а уж потом – интересно, куда заведёт нас дорога. Прагматично. По-женски. Ну почему на мне больше ответственности? Я ведь младше. Если задуматься, эти месяцы пути многому меня научили. Может, девочки действительно взрослеют быстрее ребят, но порой я чувствовала себя старше принцев, во всяком случае, Ха.
Дорога бежала вперед, и конца ей было не видно. Все реже встречались поселения, все беднее они выглядели, а на обогрев уходило все больше дров. Все чувствовали, что Сива покидает край, и с неотвратимостью понимали, что скоро прилетит холодная зима Морана, сея смерть тем, кто не может жить без тепла, укладывая в зимнюю спячку, тёплую нору. Морана холодная и опасная, она сама неопределённость, ведь что может сделать путник, продолжая путь по её холодным просторам? Смерть, холод, смерть. Морана каждое утро всё явственнее пытается подкараулить и погубить Солнце, и её Черная Луна всё чаще появляется на небосклоне. Всё живое прячется, всё живое спит, всё живое улетает. А мы? Мы идем вперед.
Хорошо мне было в избушке Микулишны не бояться зимы. Хоть и долги зимние вечера, и одна оставалась, без подруг, но училась у знахарки, а потом приходила весна, приходила Леля, приносила зелень, цветы и счастье.
Я опять стала приставать к Хи:
– Не молчи ты в конце-то концов, ты у нас самый умный. Решай, будем поворачивать к дому, зимовать или вперед двигаться?
– Лотта, прости, ты девушка и тебе труднее, чем нам, переносить невзгоды (это ещё бабушка надвое сказала, приспособленные Вы наши), но мы так далеко уехали, что возвращение невозможно, а вперед двигаться мы не можем – зима. Давайте думать. Возможно, нам надо найти место, где мы сможем перезимовать. Я всё надеялся, что мы найдем подходящий городок, поселение или замок, где можно было бы попроситься на зимовку, но ничего нет уже более двух недель пути. Лес и перелески, поле, поле и лес.
Может, я виновата, что мы в таких странных местах, но дорога ведет нас сюда, я её вижу.
По утрам на деревьях появлялся иней, мы теснее жались ночью друг к другу, забывая, кто мы – юноши, девушки – лишь бы не замёрзнуть. Меня положили в серёдку, и по утрам я могла обнаружить себя в кольце рук одного из принцев, а то и двух сразу, при этом грел только прилив крови к щекам от смущения. Чудны дела Ваши, боги.
Проснулась, умылась уже совершенно студёной водой, сбегала проверить силки. Благодарю тебя, Девана, ты не оставляешь нас без улова. Зайцы были жирные, голодными мы не оставались, но так хотелось хлеба, молока, сыра.
– Не гневи богиню, а то голодными будем, – откусывая от ножки, проворчал Ха, когда я сказала, что мечтаю хотя бы о сухарике к мясу. – Вкусные зайцы, да и утку ты вчера приманила, так что полное разнообразие. Ягоды есть, вот компот сварим. Живём, Лотта.
Его жизнерадостности можно было только позавидовать. Вот уж кто не унывал, да и не сильно задумывался о возможных трудностях. Будет день, будет пища.
Может, придёт Морана – зима, Морана – смерть и заберет нас. Мавка говорила, что смерть – это не конец, а переход в другой мир, и бояться не стоит, но мне почему-то хотелось пожить ещё в этом мире.