Сказки Гамаюн - стр. 18
«Попали», – опять прозвучало в голове.
Но пропадать не хотелось. Я прыгнула в воду, стала толкать лодку от берега, но процесс шёл очень медленно, лодка тормозила и не хотела двигаться.
– Макошь, – закричала я, – помоги! Я сделаю всё, о чём ты попросишь, чего бы мне это не стоило. Обещаю. Я твоя. Спаси нас.
И вдруг с неба спустилась нить, тоненькая. Я поняла – Макошь услышала меня.
Я привязала нить к лодке и стала тянуть, лодка поплыла быстрее. В это время на берегу появились служанки, стали громко кричать, звать Искусницу.
На берегу появилась разъяренная Марья.
– Шутите, молодцы, я не только пироги печь умею, но и стреляю хорошо, я ведь Искусница, забыли? Я белке в глаз попадаю, и нить вашу перебью, я свои игрушки просто так не отдаю, – она выхватила лук и вложила стрелу.
Стрела зазвенела, и я с ужасом посмотрела на спасительную нить. Все… Но нет. Стрела коснулась нити и отскочила, потом полетела вторая, третья – всё без результата.
В ушах прозвучало: «И даже тоненькую нить порой не в силах перебить стальной клинок, стальной клинок»…
«Особенно если это нить Макошь», – додумала я.
Мы доплыли, вытащили этих сладострастников из лодки и свалили как мешки на берег. Ну и красавчики! От них и половины не осталось, «любовники», леший их задери. Но что же делать?
Милка запричитала:
– Они скоро очнутся и хоть раком побегут к ней. Где девственницу искать будем?
Я горько вздохнула и сказала:
– Одна имеется, хоть и страшненькая, но только вот к их губам мне теперь противно прикасаться.
Милка ахнула от удивления.
– Так ты девка?
– А что, не похожа? – буркнула я в сторону.
Ну, противно не противно, а делать-то что-то надо. Я наклонилась сначала над Хи, уставилась на его опухшие от поцелуев губы, покусанные, жадные, и с отчаяньем прильнула к ним. Был ли это поцелуй, о котором я подспудно даже мечтать не могла? Конечно, нет, но искра пробежала, я её почувствовала. Оставив этого горе-любовника, пошла ко второму. Ха лежал как мертвый. Он был на год моложе Хи и, понятно, ему было тяжелее.
«Нашла кого жалеть, – мелькнуло внутри. – Им с ней неплохо было. Они там любовятся, а мне их спасай».
Но нагнулась и коснулась губами почти синих губ Ха. Когда почувствовала пробежавший разряд, отпрянула и вытерла губы. Пусть теперь отходят – и пошла искать коней. Кое-как вдвоем погрузили тела на лошадей и отъехали от греха подальше.
Проехав мили две, остановились – уж больно жалко было смотреть на этих двух «любовничков», болтающихся на лошадях, как кули. Мы сгрузили их тушки на собранные листья. Благо, на лошадях осталась некоторая поклажа – запасные плащи и, главное, некоторое количество денег – иначе пришлось бы возвращаться во дворец («а может, это и к лучшему было бы», – подумала я). А пока они очухаются, можно и отдохнуть.
Я разожгла костёр, и мы начали варить кашу, а поговорить хотелось.
– Вот ты мне скажи, Милка, неужели неизвестно, что по приезде к Марье Искуснице парни не возвращаются? Чего же это они лезут к ней, как медом намазанной?
– Лотта, ты слишком молодая и плохо знаешь мужчин.
– Да я их вообще знать после такого не хочу. Полные придурки.
– Не скажи. Они такие по природе. Стоило пустить слух, что царевна выйдет замуж за парня, который лучше всех удовлетворит её в постели, многие как побесились. Какая там добродетель, какие правила. Если бы она сказала, что выйдет за самого умного или там умелого в работе – это было бы не так интересно, все они кобелины в душе. Это мужчины, каждый из них считает – ну, может, не каждый, но многие – что уж в этом они точно сильны и умелы. Понимаешь, ради доказательства своей «мужественности» они способны на самые большие, просто огромные глупости. Они при этом похожи на глухарей на току, бери готовенькими. Вот Марья и пользуется. Нас потом порой отправляли к ним в подвал, чтобы не сгорели от желаний, но они уже были просто животные. У Марьи магия такая особая, она пробуждает в мужчинах желание, а силу при этом забирает себе, потому и такая могучая.