Сказка – явься! Чудо – здравствуй! - стр. 8
Он так хвастался, так насмехался над всеми, что не заметил, как я прислушалась.
Вдруг из-за деревьев степенно вышел Барон Мюнхгаузен*! Он, как всегда, был невозмутим и сиял.
– О-хо-хо, дети мои! – басом произнес он. – Однажды я был в такой же передряге! Один великан забрал у меня самую большую именную пивную кружку, что я привез прямо из Берлина! Моё имя было написано на дне внутри кружки. Он наполнил её пивом и ходил вокруг неё, бормотал: «Моя! Моя! Никто не отнимет!» – А я ему и говорю: «Скажи своё имя или покажи его на дне кружки». И он, дурак, проговорился! А потом выпил пиво, и все узнали, что он вор.
Барон исчез так же внезапно, как и появился, оставив нас с мыслью.
– Его имя! Вот в чём дело! – догадалась я.
А карлик в избушке хохотал, крутя в руках украденный аккордеон. Он начал бормотать, сам себе напевая:
– Ах, как хорошо, что никто не знает, что меня зовут… Ру-ру-рум-рум-рум…
Он не договаривал, но я заметила, что каждый раз, когда он произносил «Рум», он подпрыгивал, как будто это его щекотало.
Братец Кролик, с его острым слухом, прошептал мне:
– Он всегда хвастается своим именем, но скрывает его! Может в этом и есть «ключ»? Как бы узнать? Может, Красная Шапочка…отвлечет его! А мы поищем его секрет…
Идея! Мы подтолкнули Красную Шапочку к окну. Она постучала.
Старикашка карлик выглянул, рассерженный.
– Чего тебе, девчонка?!
Пока он отчитывал её, я, приободренная мудростью Барона и подсказками друзей, пробралась к кукушечным часам, что висели у него на стене. Кукушка молчала, но за ней я увидела щель, а в ней – небольшой, старый, выцветший свиток. На нём было написано: «Мое имя – Румпельшти́льцхен*. Кто его выговорит, тот меня победит».
Вот оно! Он сам же и записал его, чтобы не забыть от злости.
Я глубоко вдохнула. Страх сменился решимостью.
Выпрямившись во весь рост, я громко, четко, на весь Чёрный Лес, крикнула:
– Румпельштильцхен! Вот твоё имя!
Эффект был мгновенным и ужасающим. Злобный карлик взвыл! Он закрутился на месте, как волчок, его глаза стали дикими, а от злости его тело начало раздуваться и сжиматься. Он кричал, скрипел зубами, но не мог ничего поделать. Волшебный Аккордеон выпал из его рук, а сам Румпельштильцхен с оглушительным треском исчез, оставив после себя лишь едкий запах серы.
Мы подбежали к аккордеону. Он сиял мягким светом! Бременские музыканты тут же схватили его. Осёл взял аккордеон, Собака залаяла в такт, Кошка замяукала, а Петух запел свою самую громкую арию! Они заиграли такую веселую, зажигательную мелодию, что сам воздух в лесу завибрировал! Лес ожил! Кабаны, до этого рычавшие, начали радостно хрюкать, а лани вышли из чащи, помахивая хвостами.
Маленький Мук нашёл свою чашку с кофе, и, сделав глоток, закружился в бешеном танце на своих скороходах, а затем привез всем по колбаске и шницелю, которые Румпельштильцхен припрятал. Красная Шапочка радостно запрыгала. Все танцевали: сначала старинный, степенный Ладлер, а потом и задорный Шуплатлер, от которого дрожала земля! Кукушка в часах в избушке Румпельштильцхена, которая чудом устояла, начала куковать без остановки.
Смотря на это ликование, я почувствовала, как тепло разливается по моей груди. Добро победило – и мир снова наполнился музыкой. Вдалеке, на горизонте, сквозь густые ели, мне показались силуэты высоких, будто игрушечных за́мков, похожих на Нойшванштайн, а в сердце я почувствовала такую лёгкую радость, что ноги сами пустились в пляс.