Сказка со счастливым началом - стр. 27
– Он у меня за это совсем другого потребовал… Сказать, чего? – на унылом лице девушки появилась странная гримаса.
– Скажи.
– А ничего! – Анька отвернулась.
В таких случаях добиваться от неё ответа было бесполезно – захочет, расскажет сама.
– Ой, простите, что припозднилась! – запыхавшаяся мама подбежала к веранде. – Как Настенька себя вела?
– Всё хорошо, – успокоила Соня, решив не расстраивать и без того задёрганную женщину.
– Ну, слава Богу! – обрадовалась та.
– Скажите, вы там у забора никого не заметили? Вон с той стороны, только не оглядывайтесь.
– Да, был мужчина какой-то, я думала, ждёт кого… А что?
– Да ничего, не волнуйтесь, мы разберёмся.
– Ну, тогда спасибо, мы побежали?
– Конечно… Осторожнее там смотрите.
Соня крепче сжала руку Вадика.
– Софья Васильевна, а мы пойдём к дедуле? – робко спросил мальчик.
– Да, да, милый, сейчас пойдём…
– А кто там? – обернулась Анька. – Ты чего задёргалась?
– Да стоит кто-то второй день. Может, Вадика папаша выглядывает, – тихо шепнула Соня.
– Да вряд ли… Он же их сам бросил! Наверно, за тем малышом Танькиным. А вдруг просто – кинднепинг, а? Детки-то из богатеньких.
– Не смотри туда, – ещё больше заволновалась Соня и позвала:
– Таня! Татьяна Викторовна…
Девушка тут же подошла к ним.
– Давай, я возьму Артурчика. А ты сходи потихоньку к Нине Степановне, пусть охрану пришлёт. Там опять кто-то – видишь?
– Не-ет… – близоруко сощурилась Танечка. – Ладно, я сейчас сбегаю.
– Только ты побыстрее! А мы пойдём пока в группу, от греха подальше. Дедушка, я думаю, догадается, где мы. Ань, давай, и ты тоже с нами.
По дороге в группу Анька продолжала развивать свою тему.
– Тебе же всё равно, тебе только легче – меньше головня-ка! Ты ведь только потому дёргаешься, что тебе мать наказала!
– То есть самой мне безразлично, что с тобой будет, это ты хочешь сказать?
Соня торопливо раздевала детей – чтоб не вспотели.
– Ну, нет, конечно, – сразу дала отступного сестра. – Но вы обе с ней… одинаковые, эгоистки! Только о своём спокойствии и печётесь.
Не относиться с почтительностью к умершей стало новым фирменным брендом Аньки – она позволяла себе критиковать мать и посмертно, считая это очень революционным.
– Вот кто бы говорил об эгоизме! – покачала головой Соня. – Приходить за полночь, зная, что мать рыдает, не спит, по улице ходит… Была бы она эгоисткой, плюнула бы на тебя и отдыхала!
– Да просто один эгоизм оказался сильнее другого! Эгоизм – это когда человек думает только о том, что нужно ему. Как ему спокойней!
Вообще-то, никого менее эгоистичного, более чуткого к потребностям других, чем Мара, Соня в своей жизни не знала. Но сейчас Анька была, если честно, права – Мара сильно перегибала палку. Единственным принципом воспитания дочери стало никогда и никуда не отпускать её от себя. Пусть хамит, включает музыку, приводит компании – но только чтобы всегда рядом, дома, вот здесь, на виду… Демоном, делавшим из доброй, уступчивой Мары властную угнетательницу, был страх, дикий страх. Она маниакально тряслась над своим поздним-препоздним ребёнком. Правда, и времена были другие, не то что, когда росла Соня. Нет, за Соню она тоже переживала, волновалась за её здоровье, к примеру, однако во всех делах и поступках Соня пользовалась у матери безграничным доверием. А главное – Соня, в отличие от сестры, хранилась «высшими силами»…