Сказка, рассказанная лгуньей - стр. 20
– Ты переигрываешь, – усмехнулся Эван, садясь на пуфик. Ему всегда казалось, что нет ничего более бесполезного, чем пуфик в ванной, а оказывается, бывают в жизни случаи, когда и пуфику найдется применение.
– Конечно, я же не актриса, – Аня снова увлеклась пеной.
Понимает ли она к чему все идет? По какой тонкой грани ходит? Должна бы понимать. В конце концов в таком уж опошленном мире они живут.
– Почему мюзиклы? – внезапно спросила Аня.
– Что?
– Почему ты так много снимаешься в мюзиклах?
– На Бродвее я в них играю еще больше, – заметил Эван, который с годами стал ценить театр больше кинематографа.
– Видишь, а почему? – Аня положила локти на бортик, развернувшись к Эвану.
– В детстве мне нравился мюзикл «Мэри Поппинс».
– «Ах, какое блаженство, знать, что я совершенство, знать, что я идеа-а-а-ал»? – сквозь смех напела Аня.
Эван удивленно смотрел на девушку в ванной. Аня снова что-то лепетала на непонятном ему языке.
– Суперкалифраджилистикэкспиалидошес! – возмутился он тому, что она не знает классики.
Ничуть не смущаясь, он запел. Запел так, словно был на сцене лучшего из театров, а не сидел с голым торсом на пуфике в ванной. Дело было в зрителе. Аня смотрела на него с искренним восторгом. С таким же лицом он впервые посмотрел «Мэри Поппинс».
– Браво! – закричала Аня, когда он закончил петь. Она хлопала, а во все стороны летели брызги.
– Вы чудесная публика! – раскланялся Эван. – Все, я пошел в спальню, ты тоже вылезай и приходи. Я оставил сухую футболку на раковине.
Когда дверь за ним прикрылась, Аня быстро вылезла: ей было скучно сидеть одной. Она не любила пользоваться полотенцами, поэтому сразу натянула белье и сверху его футболку. Девушка посмотрелась в зеркало. Хотелось бы ей сказать, что она по прежнему пьяна, но увы. Сперва холод улицы, затем слезы, а потом и ванна, сделали свое дело. Если сейчас она будет творить глупости, это будет ее осознанный выбор. Она вышла в спальню, неловко одергивая край футболки.
Эван переоделся в домашние штаны и толстовку. Он лежал на заправленной кровати и что-то просматривал в телефоне. Горе зевнул и выглянул из пледа на кресле. Аня не понимала, что ей делать. Следовало спросить, где она спит? Ведь так неловко… Как вообще себя обычно ведут в таких ситуациях? Нет, Аня, вопреки всему ее образу хорошей девочки, бывала с парнями. Даже ночевала у них. Но тогда… Это было естественно… Даже не так, тогда все было не важно. Аня их не любила. Аня ими не дорожила. Она могла допустить любую ошибку, это бы ничего для нее не значило.
Аня приняла решение, быстрее, чем успела окончательно испугаться. Девушка метнулась к кровати и запрыгнула на нее. У Эвана была светлая спальня с минимальным количеством всего. Словно это не жилое помещение, а выставочный образец. Хоть сейчас приводи покупателей. Аня подумала о своей квартире в Петербурге. У них тоже дом без признаков жизни.
Эван удивленно оторвался от телефона. Без макияжа Аня показалась еще младше. Он редко задумывался над своим возрастом, ему вечно твердили, что он не выглядит на свои сорок семь, но Аня выглядела лет на двадцать. Между ними целая пропасть. Им интересно говорить друг с другом не только потому, что они из разных культур, они из разных времен.
Ане было невдомек, что и Эвана одолевают сомнения. Она подлезла к нему и уселась на колени, глядя в его теплые глаза. Эван быстро снял очки, ему всегда казалось, что в них он похож на офисного работника. Аня наклонила голову на бок и принялась внимательно изучать его черты, словно прежде случая не представлялось. У него был острый нос, четко выраженная линия подбородка и скул. Темные волосы без следов седины и щетина. Он был красив. Он нравился Ане, пусть сейчас и казался старше.