Скажи мне «нет», любимая - стр. 17
Старик вытянул вперед сухонькую руку. Глаза его при этом хитро блестели. Улучил момент, чтобы получить внеочередную мзду. Сам-то граф перестал заходить в храм.
Стефан снял с пальца крупное кольцо и отдал старику. Тот, довольный, перекрестил хозяина Закряжья.
– Всем по заслугам воздастся, – сказал он елейным голоском, пряча перстень в карман.
Стефан только хмыкнул. Знал бы отец Серафим, насколько он сейчас прав. Воздается графу за все, что когда-то натворил.
Дома молчаливые слуги помогли раздеться. Они уже знали, что хозяин снимает перчатки только в своих покоях. Ужин подали в библиотеку, где граф обложился книгами, которые привез из путешествия по Западу.
«Оборотни и влияние на них луны», «Две личности в одном теле», «Как укротить в себе зверя», «Гон в брачный период». Раздосадованный знаниями, не обещающими благоприятного исхода, Стефан сбросил стопку книг на пол. Упав, одна из них открылась на картинке, где ликан тащил на плече голую женщину. Его оскаленная пасть и горящие глаза ничего хорошего бедняжке не сулили.
Отодвинув от себя тарелку с мясом (по какой-то новой прихоти он полюбил недожаренное, чтобы на блюде оставалась лужица крови), Стефан подпер голову рукой. Сегодняшняя поездка показала ему всю глубину его падения. Будь он в молодости таким же разумным, как сейчас, то относился бы к людям с большим вниманием.
«Они живые, пусть со своими страстями и странностями, но живые. А я ничего этого не видел. Да я даже не замечал, в каком отчаянном положении находится мой ближайший друг!»
Надо было заработать проклятие, чтобы хозяин Закряжья осознал, как был слеп. Сейчас Стефан полной ложкой хлебал результаты своей горделивости, нетерпимости и равнодушия.
Да, он занимался благотворительностью – содержал приют для детей и школу, где учились простолюдины, не имеющие возможности платить за обучение, но делал все, скорее, по привычке, чем по велению души. Мама начала, а он продолжил. Не было никакого полезного дела, которое он придумал бы сам. Строительство храма для чужого бога не в счет.
Стефан догадывался, что ему предстоит тяжелая ночь. С проклятием шутки плохи. А ему насовали этих «да» бессчетно. Конечно, никому из кричащих на улице женщин он руки не предлагал, но спросить, зачтется их согласие или нет, было не у кого. Ведьму так и не нашли. Поэтому, одевшись в халат и захватив с собой одеяло, хозяин Закряжья направился в грот. Он не хотел, чтобы слуги заметили, что их хозяин все больше и больше теряет в себе человеческое.
Даже если он будет кричать, в подземелье его не услышат. Не прибегут и не начнут барабанить в дверь с глупыми вопросами «Хозяин, с вами все в порядке?». Нет, он не в порядке и вряд ли будет, пока не спадет проклятие.
В винном погребе задержался у полки с запыленными бутылками. Взял одну. Факел зажигать не стал, побрел в полной темноте, уже наизусть зная, сколько в каменной лестнице ступенек.
Грот встретил мягким светом. Цветы развернули головки в его сторону.
– Это я, – сказал он им. Сил на большее не было.
– Я! Я! Я! – подхватило эхо.
Бросив одеяло на камни, зубами вытащил пробку и выпил бутылку одним махом. Сняв халат, лег и закрыл глаза. Голова кружилась. Срываясь с камней в озеро, звонко капала вода, где-то далеко слышалась песня. Этого не могло быть, грот не пропускал звуки извне, но Стефан не удивился. Если переставал дышать, он слышал не только тонкий женский голос, выводящий нехитрый мотив, но разбирал слова. Игры разума, одурманенного крепким вином.