Сказать да не солгать… - стр. 14
Телесная доброта сопровождал меня лет до пяти-шести. Мальчишка-сосед, взрослый по отношению к моим годам шалопай Васька Арефьев, бывало, как только завидит меня, орёт на всю Почтовую:
– Тощий-баски, дать тебе колбаски?
Тощий – это, так сказать, Васькина ирония насчёт моих щёк и прочего благоутробия, а приварок «баски» имел историко-футбольное происхождение. В тридцать шестом Испания – в огне гражданской войны, и тем не менее в Москву на матч со «Спартаком» прибыла из страны басков сильная европейская футбольная команда. Баски тут же стали притчею во языцех, предметом восхищения и судов-пересудов. Васька же не преминул прицепить к прозвищу «Тощий» словечко «баски» – название народа, живущего в западных провинциях Испании. Меня обижало не это двойное прозвище, а назойливость, с какой Васька, жирный, здоровенный, с несообразной квадратной фигурой, неопрятный парень, завидев меня, выкрикивал на манер квакающей лягушки:
– Тощий-баски, дать тебе колбаски?
Однажды он так допёк меня своим ором, что я огрызнулся:
– Пукало-чекукало!
«Пукало» да с загадочным прибавлением «чекукало» задело моего обидчика и прилипло к нему, потому что было самой правдой. Васька, не стесняясь, издавал прилюдно непристойны звуки. Он пукал и на улице во время игры в чижика или в лапту, и на речке Лопасне при всей честной компании. Помнится, Васька тогда отвесил мне, карапузу, здоровенную оплеуху… и замолчал навсегда. Тощий-баски словно умер, скончался.
До сих пор в моём рассказе-воспоминании Мурка, как выражаются театральные люди, внесценический персонаж. Её молоко совершает чудеса, медицина растолковывает, в силу каких качеств сей природный продукт чудодействен, но о том, как она выглядит, как себя ведет в экстремальных ситуациях, ни слова.
Мурка – ярославна. Порода эта широко распространена в российском Нечерноземье. Масть её в основном чёрная. Только белый лоб, белая манишка на груди, белые чулки на ногах. Прогонистая наша Мурка – у неё растянутое туловище. Когда через открытые ворота она входит во двор, невольно залюбуешься и по-доброму улыбнёшься. Вначале появляется гордая голова в чёрных очках, потом замечаешь изящные рога и чуткие уши. И потом уже осуществляется парад всех других частей её тела. Стройная шея, крепкие копыта, стройный корпус, чашеобразное большое вымя, подвижный придаток на конце туловища – коровий хвост. Войдя в тесное дефиле мощённого камнем двора, Мурка приветствует дом и его обитателей протяжным и ласковым:
– Му-у-у-у!
Наша Мурка покладистая, добрая, разумная.
Обычное дело, в те дни, когда выводятся в жаркую летнюю пору в массовом порядке слепни, оводы, мириады мух и прочих кровососов, пастухи пригоняют стадо в село для полдневной дойки и чтобы укрыть скотину от крылатых хищников в прохладных хлевах. Что тут за столпотворение происходит: по Почтовой улице мечутся, блеют заполошные овцы; покусанные кровопийцами коровы становятся бешеными – с рёвом пролетают мимо своих дворов. Как правило, взрослые в середине дня на работе – на хозяйстве ребятня и старухи. То же и у нас. Бабушка в полдень либо готовит обед, либо пол подметает, либо что-то зашивает, либо собралась передохнуть за самоваром.
Мурка, степенно отделившись от стада, направляется к Бычковым. Ворота закрыты. Она, толкнув рогом дощатую преграду на пути к стойлу и убедившись, что ворота закрыты, начинает требовательно мычать. Она загудела, и я, первым услышав Мурку, опрометью лечу на второй этаж: