Сказание с запахом ненависти - стр. 12
Долго ль, коротко ли, вдруг посол из Хазарии поспешает. Как вошел во княжьи палаты, как уселся пред князем Игорем непочтительно, так все поняли: что-то с войском опять случилось. Тут по-своему посол и поведал, как на самом деле под Царь-городом было. Да еще поведал, что дальше с Олегом и со всей его ратью сталось.
Вот дошел Олег до моря Хазарского, воевал со многими народами, много люду положил, городов разорил-пограбил, да один супротив всех – это гибель. Заперли его в некой крепости на высокой неприступной горе, обложили со всех сторон. Надо бы волхву вырываться, да возьми тут и случись со всею ратью болезнь невиданная. Пронесло каждого воина до кровавого поноса, каждый воин дерьмом зеленым исходил, так что внутренности наружу выворачивались, и штаны никто не мог одеть; лежали воины без штанов, под себя ходили. Дух в той крепости стоял такой, что даже осаждавшие отошли на пять полетов стрелы – ближе дышать было нечем. Сам же Вещий Олег будто спятил – все искал по городу какого-то младенца, маленького мальчика, да уж воины его давно всех местных жителей перерезали. Так и сгинула рать русская в мучениях. Лишь открыли ворота, потекло в долину дерьмо зеленое, а в нем трупы разбухшие, синие. Стала крепость та и вся долина вокруг для жизни непригодна.
Как поведал это хазарский посол, снова дани затребовал, но не кровью теперь, ибо кровь славянская оказалась дешева, не мехами соболиными, не белками, не куницами, не медом, не дегтем, не другим каким товаром, а булатными русскими мечами.
Только начал еще говорить посол, да о смерти Олега рассказывать, раскраснелся Игорь, князь киевский, разгневался. А о дани услышал – вскочил. Девять молодцев не смогли его удержать. Подлетел к послу Игорь и выкинул его из палат своих со высокого крыльца да на каменный двор. И кричит послу уже мертвому:
–– Не бывать тому, чтобы русичи в дань свои мечи отдавали!
Сам он тоже ведь был из русичей, от славянки да от Рюрига кровавого.
Вдруг поднялся тот посол, как ни в чем не бывало. Отвечает князю киевскому:
–– Ничего, посмотрим, чья возьмет! – и пошел себе восвояси.
Подивился Игорь такому чуду, сколь народу из своих палат он уже выкинул, а никто еще с земли не поднялся. Посчитал он это за знамение, знать, придется платить дань во Хазарию. А о смерти Олегова войска велел Святогор своим ближним помалкивать, пусть все так остается, как до того юный Свенельд поведал. И еще велел Игорь, чтоб отныне в городах щиты побежденных на ворота не вешали, пусть забудется тот обычай, пусть останется повесть о том, как Олег-победитель прибивал свой щит на ворота Царьграда. И забылось сие, да не столь оттого, что князь Игорь приказывал, сколь оттого, что не скоро теперь города славянские смогли осады выдерживать и вывешивать щиты побежденных.
Вот прошло немало времени, чтобы опомниться, и немного, чтобы войско собрать. Прискакали пограничники, коней загнали, докладывают: мол, идет на Киев-город рать хазарская, во главе – воевода Песах. И в наеме у него войско новое, невиданное – печенеги лютые, крови алчущие, как мертвяки на пиру. Грабят, жгут все на своем пути, разоряют земли славянские, жен да детей во полон уводят, а приближаться не торопятся, кличут рать славянскую на битву. Как прослышал про то князь Игорь, посылает своих гонцов за подмогою и к древлянам, и к дреговичам, и ко кривичам, и к радимичам, и к родным своим славянам новгородским. Все гонцы возвратились побитые да с такими обидными словами: «Мы платили, мол, дань Олегу, Волху Всеславичу, а тебя, Святогор, мы не знаем».