Сказание о дымке - стр. 59

Смотренье оборачивалось там общим весельем,

И празднованье то казалось делом всем привычным,

Раз там увидели девицу без сопровожденья,

Шестнадцати лет от роду и в платье, необычном.

То месяц был второй со знаками Огня и Мыши,

Своей красой девица всех вниманье обратила,

Она, чтоб посмотреть цветы, приблизилась всех ближе

К кусту и слишком хрупкий стебель ветки обломила.

И стража, что следила за кустом, её схватила.

И под замок её в своей сторожке посадила,

Все, кто цветам вред наносил, обычно штраф платили.

Все ждали, вечер скоро, но за ней не приходили.

Ти-кан её увидел и, испытывая жалость,

Кафтан с плеча снял, за ущерб отдал его монахам,

Те отпустили девушку, объятую всю страхом,

И та ушла, превозмогая стыд свой и усталость.

Народ же стал хвалить Ди, как правителя уезда,

Отметив его щедрость, качества и добродетель,

Но Ди-кан не считал, что он такой уж благодетель,

За место не держался, не боялся переезда,

Любил больше вино пить, как подвёртывался случай,

А также музыку, стихи и красоту природы,

И о делах не думал в молодые свои годы,

А записи и книги счётные он бросил в кучу.

Начальники, выше стоявшие, его корили:

– «Отец возвысился в работе ваш аж до вельможи,

А вы должность правителя уезда превратили

В пустое времяпровожденье, в игру, быть может».

На что посетовал он: «Можно ли радеть о славе

За жалованье, жалкое, трудиться здесь натужно?

Уж лучше сяду в лодку и отправлюсь к переправе,

Мне кроме гор, воды, текущей, ничего не нужно».

Вернув наместнику печать, работу он оставил,

Домой вернулся, красоту пещер обозревая,

В горах «Прощальная Вершина» себе дом поставил

И жить стал только для себя, людей не замечая.

Обычно шёл он на прогулку, взяв слугу с собою,

Который нёс вино, а он – стихи Тао Юань-мина,

Когда стих был по вкусу, пил вино он из кувшина

И радовал свой взгляд, при том, травинкой он, любою.

Везде, где видел красоту, писал стих, воспевая

Природу, мир чудес, и так он жизнью наслаждался,

Раз кучу туч увидел в небе, их обозревая,

Проникся радостью – в чертах их лотос показался.

Как будто тот вдали раскрылся в море, над водою,

Тотчас сел в лодку и велел грести в то направленье,

Прекрасную увидел вскоре гору в изумленье,

Вскричал в восторге, разговаривая со слугою:

– «Везде носили меня волны в морях всех с ветрами,

Повсюду открывались без изъятья мне красоты,

Откуда же взялась эта гора перед очами?!

Как будто бы небесные спустились вниз высоты.

И с ними нам явились следы духов в нисхожденье».

Он вышел на берег, пред ним стеной скала стояла,

Отвесная, подняться выше в гору не давала,

Он в восхищении своём сложил стихотворенье:

«Встаёт утро в горах, и солнце на зелень ложится,

Цветы встречают гостя, головы пред ним склоняя.

Монах, каких нарвать мне трав, чтоб вновь переродиться

В таких местах, прекрасных, где бессмертье обретая,

Найти способен я чертог души для вдохновенья,

Веслом чтоб правя, мог я плыть в небесные те дали,

Где в музыке под струны циня я найду забвенье

И отдых, удалиться чтобы от земной печали.

Удить в реке чтоб рыбу, попивать вино, хмельное,

Когда вокруг так тихо и светло, подобно раю,

На берегу оставить чёлн, спросить у водопоя,

Найти как Село Персиковое (1), где жить желаю».

Когда последнюю строку писал, то огляделся,

Как будто бы смущённо ещё что-то ожидая,

Тут камень расступился в скале и, вход открывая,