Скарфинг. Книга первая - стр. 8
– ТЕАТР КУКОЛ, – с удивлением читает вывеску София Павловна.
– А я и не знала, что в Тоболе был кукольный театр, – замечает художница.
Она оглядывается по сторонам, еще раз сморит на карту, потом складывает лист вощеной бумаги и протягивает Софии Павловне.
– Возьми, пускай будет у тебя.
Варвара быстро поднимается по ступеням и берется за дверную ручку. В переулке стоит такая вязкая и густая тишина, что на Софию Павловну наваливается беспричинный страх. В этой тишине она слышит, как часто колотится ее сердце. Все вокруг кажется ей жутким, полным зловещего смыла – плывущая в облачной пелене луна, запертые ставни на окнах и даже истлевшая ветошь, лежащая на ступенях подъезда…
Взявшись за ручку обеими руками, Варвара Альбрехт то толкает, то тянет дверь на себя. Потом наваливается на неё плечом.
– Заперто, – говорит художница, – Вот же ёшкин кот!
Но тут дверь неожиданно подается и медленно распахивается вовнутрь. Проржавевшие петли истошно и жутко скрипят.
Барышни заходят в темный холл и останавливаются, не зная, куда идти дальше.
– Кажется, там горит свет, – говорит София Павловна шепотом.
– Сама вижу, – отвечает Варвара.
Вытянув руки, она осторожно идет вперед.
– Здесь какая-то чертова колонна, – предупреждает она подругу.
София Павловна, нащупав колонну, обходит ее стороной. Теперь она видит, что свет льется в холл из приоткрытых дверей в зрительный зал. Подруги молча переглядываются. Варвара Альбрехт решительно распахивает обе створки и останавливается на пороге. София Павловна выглядывает из-за ее плеча.
– Ну что еще за напасть… – шепчет Варвара.
– А зачем все эти звезды и кометы из фольги? – спрашивает София Павловна. – Это уж как-то слишком… Может, это чей-то розыгрыш?
– Мне не смешно.
Варвара Альбрехт достает из холщевой сумы бутыль с самогоном и, вытащив пробку, делает глоток из горлышка. Глядя на сцену, залитую ярким светом софита, София Павловна начинает нервно хихикает и никак не может остановиться.
– Нет, это не розыгрыш, – говорит медленно художница. – Просто сперва испытываешь растерянность и страх, потому, что ждала чего-то совсем другого… Вот, держи.
Варвара передает подруге бутылку.
– Спасибо, Варенька, – говорит София Павловна и тоже делает глоток самогона.
Её зубы стучат по стеклянному горлышку…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ключ с лязгом поворачивается в замке, и дверь камеры распахивается. Открыв глаза, Наум видит двух тюремщиц.
Женщины похожи друг на дружку, будто родные сестры. Обе невысокие, как говорится, в теле, с неприветливыми широкими лицами. Одеты тюремщицы в униформу – черные рубахи с вышитыми желтой нитью солярными символами, короткие черные юбки и ботинки с квадратными мысами.
Покуда тюремщицы надевают на него кандалы, Наум стоит, пошатываясь со сна, и смотрит за окно. Саднит исхлестанная кнутом спина, но боль уже не такая яркая и мучительная, как вчера после порки…
В коридоре тюремного замка стоит сумрак. Короткая кандальная цепь звякает при каждом шаге. Наум шаркает ногами по каменным плитам, а сам разглядывает мясистые голени тюремщицы и ямочки под её коленками. Толстые ляжки женщины трутся при ходьбе одна о другую. Член Наума наливается кровью и распрямляется в штанах комбинезона.
Коридор упирается в запертые двустворчатые двери. Возле дверей дежурит охранница с электрическим разрядником. Взглянув на сопроводительную грамоту, охранница отодвигает засов, распахивает одну из створок, и Наума выводят во внутренний дворик. Час еще ранний, и солнце только-только поднялось над зубчатыми стенами кремля. Посреди двора стоит потрепанный маломерный виман, похожий на невысокую толстую башенку. Широкая со скругленными углами дверь сдвинута в сторону, и на борт вимана можно подняться по дощатому трапу. Возле трапа смолит папироску барышня-пилот в мешковатых брезентовых штанах и летной куртке. Увидав, что самца уже ведут на посадку, пилот опускается на корточки, открывает дверцу в корпусе вимана и подбрасывает угля в жаровню.