Скандальный брак - стр. 20

Её глупость беспокоит только меня. Отец и Костя впадают в экстаз от любого её слова. Например, сейчас она несмешно шутит, а отец заливается, откидываясь на спинку стула и прижимая руки к животу.

Ему так смешно, что даже слезу смахивает. А я никак не могу понять: это я дурак или у моих родственников помутнение?

– Лялечка!!! Девочка моя, ты точно желаешь старику смерти!!!

Лялечка, даже имя которой кажется мне максимально идиотским, краснеет, складывает руки в молитвенном жесте и начинает умолять отца не пугать её такими заявлениями…

Это чешет его самолюбие. Я даже допускаю, что Лялечка в итоге может оказаться продуманной стервой и лишить нашу семью всего нажитого имущества. Поэтому я с ней осторожен. В отличие от остальной родни.

– Мирон Маркович, вы нас с Костенькой так не пугайте! Мы без вас никуда! Вы нам с внуками обещали сидеть!!! – Лялечка улыбается отцу, сжимает под столом коленку брата, поворачивает голову и дарит улыбку ещё и ему, а потом звонко чмокает в щеку.

Меня она боится. В этом я прямо не сомневаюсь. Но это и хорошо.

Упоминание о внуках приближает отца к экстазу. Он даже не скрывает, что ждет новость о Лялечкиной беременности больше, чем собственную смерть.

– До внуков я никуда, Лялечка. Ты права, девочка моя!

Мне сложно сдерживаться и не закатывать глаза с периодичностью раз в минуту. Ведь, честно говоря, эти разговоры давно утомили и смысла в них нет никакого.

Очень жаль, что на другую тему отцу и Косте говорить не интересно, а Лялечка, к сожалению, ни на что другое не способна.

– Ромчик, а ты молчишь почему? – Косится в мою сторону отец.

– Рома, пап. Договаривались же…

Ромчиком в детстве меня называла мама. Это обращение навсегда ассоциируется с ней. А то, что привычку называть так же переняли отец с братом – раздражает.

– Расскажи нам как провел неделю. Что нового в твоей жизни?

Отец игнорирует мою просьбу, зато смотрит выжидательно, замерев с приборами в руках. Все за столом тоже поднимают взгляды на меня.

Мне приходится сдерживать себя, чтобы не выругаться. Они действительно ждут, что «Ромчик» начнет делиться с ними личным? Или что у меня за работой еще остается время на всякие глупости? «Ромчик» любит краны, инвестиции и звук заколачивания свай, что знаменует начало строительства нового проекта.

– На той стройке вопрос решен, – отвечаю так, будто тупенький за столом я, а не Лялечка. Режу мясо, пожимаю плечами. – Начальника охраны я уволил. Больше эксцессов не будет.

Я могу даже не смотреть на отца, и так знаю, что он начинает злиться. Да, пап. Я тебе – не Костик. Но если бы оба твоих сына были такими, мы бы не ужинали в твоем шикарном доме, а встречались бы в какой-то убитой однушке, чтобы на газетке порезать колбасу.

– А кроме стройки, Ром? Такое впечатление, что тебе с нами больше не о чем поговорить, только о работе, – в разговор вступает Костя. Смотрит на меня так, словно это он – старший брат, а я тот самый "дурачок". Меня это злит, но черт с ним. Лишь бы не лез, куда не надо.

– Почему не о чем? Можем поговорить о ремонте корпоративной машины. Как так получилось, что Лялечка… – я на секунду перевожу недовольный взгляд на девушку. Она сникает, вся сжимается, пододвигается ближе к брату, пугливо хлопает глазами в мою сторону, – царапает машину, а платит за неё