Скандал на Белгрейв-сквер - стр. 48

Глаза Урбана лишь чуточку расширились, но выражение их осталось прежним.

– Да, сэр. А эта леди?

Девушка открыла было рот, чтобы ответить, но Осмар опередил ее:

– Мисс Бьюла Джайлс, весьма респектабельная молодая особа, моя знакомая. Леди безукоризненной репутации и бесспорных достоинств.

Урбан взглянул на Питта.

– А вы, сэр?

– Томас Питт, полицейский инспектор-детектив. Но этот случай не имеет ко мне никого отношения. Я пришел к мистеру Драммонду по совсем другому делу.

На этот раз выражение глаз Урбана изменилось. Простая вежливость превратилась в живой интерес.

– Значит, вы и есть Томас Питт? Я недавно переведен в участок на Боу-стрит, но уже наслышан о вас. Сэмюэл Урбан. – Он протянул Питту руку.

Томас пожал ее, почувствовав ответное пожатие сильной теплой ладони.

– Я оставлю вас, – сказал он с улыбкой. – Похоже, случай непростой.

С этими словами Питт повернулся, миновал стол дежурного и поднялся по лестнице, направляясь в кабинет Драммонда. Достигнув площадки верхнего этажа, он вдруг резко остановился, едва не споткнувшись о последнюю ступеньку от бросившей его в холод догадки. Сэмюэл Урбан! Это имя он видел в списке убитого ростовщика, а рядом с именем – солидную сумму…

Пройдя по коридору, инспектор постучался в кабинет Драммонда.

Горацио Осмар и Бьюла Джайлс провели в полицейском участке всю ночь и на следующее утро предстали перед судом полиции. Мика Драммонд сам при этом не присутствовал, но велел Урбану обо всем подробно ему доложить. Нелегко было выдвигать против экс-министра правительства обвинение в аморальном поведении в общественном месте.

Лишь в полдень Урбан постучал в дверь начальника.

– Войдите, – быстро сказал Драммонд, подняв глаза от бумаг. Он надеялся, что это Питт с новым докладом относительно дела Уимса, но его оптимизм не оправдался.

При виде Урбана к нему вернулось беспокойство уже иного рода, но он не винил в этом инспектора. Конечно, чрезвычайно досадно, что пара полицейских оказалась именно в этом месте и в этот час. Но раз такое случилось, он не может требовать от них, чтобы они сделали вид, будто ничего не видели, даже если нарушителем оказалась такая важная персона, как Горацио Осмар.

– Итак? – спросил Драммонд.

Урбан стоял перед начальством хотя и не навытяжку, но с достаточным почтением на лице.

– Мистер Осмар был объявлен виновным, но он наотрез отказался признавать свою вину. Он был возмущен.

Драммонд иронично улыбнулся.

– Я был бы удивлен, если бы он повел себя иначе и признал свою вину.

– Я думал, ночь в камере его немного образумит, – сокрушенно произнес Урбан. – Возможно, признание вины помогло бы избежать огласки. – Урбан стоял на ковре в луче яркого солнца, хорошо высветившего веснушки на его лице и тень от ресниц, падавшую на щеку. – Мисс Джайлс все больше отмалчивалась. Видимо, он наказал ей поменьше говорить, что вполне естественно.

– Репортеры были? – справился Драммонд.

– Я их не заметил, но думаю, они вскоре появятся и все разузнают.

– Авось Осмару повезет. Роясь в картотеке, репортеры могут не обратить внимания на этот случай. В сущности, обычное происшествие. Недостойное поведение не заслуживает каких-либо особых комментариев в прессе при обычных обстоятельствах.

Лицо Урбана выражало презрительное сожаление.

– Сомневаюсь, сэр. У Осмара, мне кажется, не хватает для этого здравомыслия. Он добился личной связи с министром внутренних дел.