Системная операция - стр. 9
Выйдя в коридор, я с минуту постоял возле двери в ординаторскую, а затем повернул направо и пошёл к ПИТ. Чем чёрт не шутит, а вот находящийся в глубочайшей коме Давыдов вряд ли станет героем моего экзистенциального бреда. Это будет уже слишком, потому что воевать с коматозником – это даже не днище, это гораздо ниже.
Пустой коридор и палаты, я заглянул в парочку по пути в ПИТ, действовали на нервы гораздо больше, чем вся абсурдность ситуации в целом. Оставалась слабая надежда, что я сплю, и мне это снится, вот только она таяла с каждой секундой, приближающей меня к палате с лежащим в коме мужчиной. Освещение коридора представлялось тускло светящимися лампочками, которые горели через одну. Так обычно бывало, когда отрубалось электричество и в ход шёл мощный бензиновый генератор.
И делалось это для того, чтобы обеспечить электричеством самые необходимые приборы и оборудование, отвечающее за жизнедеятельность, так что приходилось жертвовать такими привычными понятиями из повседневной жизни, как яркий свет, например, или телевидение с интернетом. Но это был как раз тот случай, когда овчинка вполне стоила выделки. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что даже не пытаюсь щёлкнуть хотя бы одним выключателем, просто приняв на веру то, что света нет, и работает генератор. А уже через десять секунд я вообще выбросил из головы все эти дурацкие мысли.
Когда я вошёл в ПИТ, то на мгновение подумал, что проснулся, а странный свет в коридоре – это просто в очередной раз произошла авария на местной подстанции, и скоро всё заработает как надо. Мерно пикал прикроватный монитор, а с капельницей возилась Марина, стоящая ко мне спиной. Аппарат искусственного дыхания продолжал делать ритмичные вдохи и выдохи, дыша за Демидова, а его грудь продолжала равномерно подниматься и опускаться в так дыхательным движениям. Низ живота Демидова был прикрыт простыней, а через катетер, змеёй выползающий из-под простыни, в мочеприемник стекала тёмная моча. Глядя на эту тонкую струйку, я понял, что пытаюсь анализировать состояние пациента, который был уже не моим пациентом, вот что значит привычка. Но всё-таки почему такой странный цвет? Печень отказывает?
– Марин, когда мы биохимию ему брали в последний раз? Тут у нас полиорганка не начинается, случайно? – услышав мой голос, анестезистка замерла, а потом резко развернулась. И вот тут я отшатнулся, попятившись, потому что вместо тёплых карих глаз на меня смотрели два белых бельма, и почему-то я был абсолютно уверен, что она меня прекрасно видит. Широко улыбнувшись, Марина, или, скорее, тварь, очень сильно на неё похожая, рванула в мою сторону, растянув в жуткой улыбке чёрный провал рта. В руке у этой твари откуда-то появился скальпель, которым она явно хотела лишить меня жизни.
Отступать было некуда, её неожиданное для меня нападение заставило быстро пятиться, но не к двери, а к стене, о чём я сразу же пожалел, потому что меня упорно загоняли в угол как какую-то крысу. Отступал я вперёд спиной, чтобы видеть тварь, которая подходила ко мне всё ближе. Она размахивала скальпелем, продолжая тупо лыбиться, словно моё появление приносило ей несказанную радость. Из-за бельм на глазах было не совсем понятно, как она меня вообще видит, но, когда тварь сделала выпад куда-то совсем уж в сторону, я понял, что она меня как раз не видит, а нападает исключительно на звук. Я был в сандалиях и потому ступал почти неслышно, что давало мне некоторое преимущество, правда, лишь на некоторое время.