Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3 - стр. 45

– Выходит, когда я слышал, что учитель плакал, мне не почудилось? – дрожащим от напряжения голосом спросил он.

– Почём мне знать! – брякнул Шэнь Цинцю, прикрывая смущение вспышкой гнева.

Вырвав рукав, он вновь двинулся прочь, но Ло Бинхэ тотчас обхватил его со спины – и надо же было ему вцепиться в правую руку, где укоренилась цинсы. Хоть Шэнь Цинцю удалось сдержать недостойный вскрик, он всё же невольно застонал сквозь зубы. Ло Бинхэ сразу же отпустил его и, взяв учителя за левую руку, принялся внимательно осматривать его в неверном свете зелёных свечей.

И чем дольше он его разглядывал, тем более обеспокоенным делалось выражение его лица – похоже, на теле Шэнь Цинцю и впрямь живого места не осталось. Всё, на что падал взгляд Ло Бинхэ, было сплошь окровавлено и изранено – воистину, зрелище не для слабонервных. Он чётко помнил, что, прежде чем он лишился сознания, с Шэнь Цинцю определённо было всё в порядке.

– Это всё… из-за меня? – дрогнувшим голосом спросил он.

Шэнь Цинцю казалось, что ещё немного, и он начнёт харкать кровью. С языка чуть не сорвалось: «Из-за кого же ещё?»

Однако он никогда не сказал бы этого вслух, так как считал, что выставлять напоказ свои жертвы и кичиться заслугами[56] – недостойное занятие, а потому ограничился кратким:

– Твоя рука. Отпусти.

Выражение лица Ло Бинхэ тут же смягчилось.

– Не отпущу. Учитель, не злитесь на меня, я был неправ.

Сколько раз он уже это слышал!

Шэнь Цинцю лишь отмахнулся: поди прочь. Пора убираться отсюда, ведь Незрячие остовы уже наступают со всех направлений, а они всё ещё торчат тут. Однако вместо того, чтобы последовать этому немому приказу, Ло Бинхэ прилип к учителю, что твоя тянучка[57]:

– Почему учитель не бьёт меня? Можете ударить меня, если это поможет вам выместить гнев!

«Кто-нибудь, скорее, тут буйный мазохист – заприте его где-нибудь, что ли…»

Как бы ни торопился Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ так и продолжал тащиться за ним, не желая отцепиться. Теперь достаточно хорошо знакомый с его тактикой, Шэнь Цинцю уяснил, что пряник действует на его ученика куда доходчивее кнута, а потому, наконец сдавшись, ответил:

– Вечно ты так: рыдаешь, признавая свои ошибки, а потом опять берёшься за старое – тебя разве что могила исправит. Какой во всём этом смысл?

– Ну а если я всё же исправлюсь? – В голосе Ло Бинхэ послышались слёзы. – Учитель, не бросайте меня!

Видя, в какое плачевное состояние в одночасье пришёл его грозный ученик, Шэнь Цинцю ощутил необоримое желание отвесить ему пару добрых затрещин – его удержало лишь соображение, что Ло Бинхэ без того крепко приложили по голове. Вроде с его педагогическими методами было всё в порядке – как же он умудрился взрастить такого нытика? Ло Бинхэ, воплощённый владыка демонов собственной персоной, висит на его рукаве и воет белугой; расскажи – никто не поверит!

Даже Нин Инъин никогда не была такой плаксой!

Не в силах это выносить, Шэнь Цинцю в сердцах брякнул:

– Да кто ж тебя бросает-то?

– После того, как я потерял сознание, я всё ещё продолжал смутно сознавать себя, – поведал Ло Бинхэ, – и потому прилагал все усилия, чтобы очнуться. Но когда я наконец открыл глаза, то обнаружил, что лежу в гробу, а учитель сгинул неведомо куда. На мгновение я поддался гневу, решив, что учитель вновь меня покинул, – я боялся, что вы предпочли уйти с ними, только бы не оставаться со мной…