Сиротка для дракона. Бои без правил - стр. 3
— Да весь университет знает, что мы ссорились!
— Ты затаила злобу, разыграла примирение, чтобы втереться в доверие, и отравила барона.
— Нет, я… — Я осеклась, что бы ни сказала сейчас — этот человек все вывернет в свою пользу.
Самое лучшее, что я могу сделать — молчать. Молчать и думать, постараться что-то понять, сообразить, что можно говорить, а чего не стоит до того, как мы окажемся на официальном допросе.
При этой мысли внутри все смерзлось. Представителей нижних сословий можно допрашивать с пристрастием.
Нет, не буду думать об этом. Не сейчас.
— Я не покушалась на жизнь барона Вернона. Это все, что я могу сказать.
— Что ж, разберемся. Собирай вещи и поехали.
— Что я могу взять? — прошептала я. Голос не слушался, а взгляд почему-то приклеился к каменному лицу Оливии. Если она мне не верит, то никто не поверит.
И Родерик… Нет, не думать об этом, а то разревусь.
— Смену белья и одежды, кружку, миску и ложку, — оттарабанил плешивый. — Шаль и теплые чулки.
— Письменные принадлежности? — подала вдруг голос Оливия.
Я обернулась к ней.
— Ну хоть ты-то мне веришь?
Оливия не ответила. Я стиснула зубы, чтобы не разреветься.
— Не знаю, зачем письменные принадлежности простолюдинке, но можно их взять, — кивнул плешивый.
— Учебники можно? — спросила я, чтобы хоть о чем-то спросить. Чтобы можно было думать о разной ерунде, а не о том, что мне конец. Тут же обругала себя. Учебники библиотечные. Возьму хоть конспекты.
— А ты собираешься учиться дальше? — ухмыльнулся третий, серый и неприметный, что до сих пор молча записывал.
— Да. Я ни в чем не виновата.
Трое никак не отреагировали. Привыкли, похоже, что все кругом не виноватые.
— Все выкладывай сюда, мы проверим, — сказал главный.
Я молча вытащила из недр шкафа свою старую сумку — тот холщовый вышитый мешок, в котором меня подбросили на порог приюта. Брать с собой в тюрьму новую и дорогую было жалко — вдруг пропадет? Эту тоже было жалко, возможно, единственная память о матери сгинет…
Ох, да о чем я! Как бы самой не сгинуть!
Носатый тщательно прощупал все швы на сумке, кивнул и вернул мне. Точно так же они перещупали все мое исподнее — как я ни старалась на это не смотреть, не получалось.
— Пойдем, — сказал, наконец, плешивый.
В дверях я обернулась, вцепилась в косяк.
— Корделия была у нас вечером и лазила в шкаф. Оливия, ты помнишь! Подтвердишь, если что?
Меня грубо пихнули в спину, выталкивая в коридор.
Оливия промолчала.
3. 2.1
Половина комнат нашего этажа оказалась открытой. Тут и там в дверях торчали головы, и я не знала, куда деваться от стыда под прицелом десятков любопытных глаз. Даже если я каким-то чудом сумею оправдаться, слухи все равно пойдут. Будут потом тыкать пальцами — вон та, которую в тюрягу утащили. За что? Да неважно за что, взяли, значит виновата.
Хорошо хоть девушки с нашего факультета, с которыми я перезнакомилась, жили на втором этаже, одну меня занесло на третий. Хотя какая разница, все равно и наши узнают. А потом и Родерику донесут. При этой мысли захотелось провалиться сквозь землю. Даже если меня каким-то чудом выпустят и удастся вернуться в университет, не решит ли он, что ему незачем связываться с преступницей?
Не о том я думаю, совсем не о том. Отвернется ли от меня Родерик или нет, пока неизвестно, и это не будет иметь никакого значения, если мне не удастся убедить дознавателей а потом и судью в своей невиновности. Но как их убедить, если даже Оливия мне не поверила?