Синяя ворона Лейнсборо. Значит, напарники - стр. 24

Как же он сейчас жалок, боги. Но с откровенностью пришло и незнакомое чувство успокоения. Сколько лет Кэс держал эти чувства в себе? Пять? Никому, ни одной живой душе он не рассказывал о том, что случилось с мамой. Никто не знал, что на самом деле ее убило. Отец, конечно, наверняка догадывался, но ему было все равно. Новая супруга, которая идеально подходила ему, очень быстро затмила память о прошлой леди Норфолк. Даже родственники не смели говорить о ней. Словно и не было никогда. А Кэссиэн цеплялся, держался за память, точно она все еще жива и однажды они смогут уехать далеко-далеко в домик у моря…

– Я же говорил, что это будет плохая сказка, – приобняв крошку-Вердкурт за плечо, Кэс опустил свою голову на нее, поглубже вдохнул ягодный аромат.

Правда в том, что Санвиталия не была ни его мачехой, ни матерью. Она просто была самой собой. Тем и удивляла. Кэссиэну казалось, он знает все, что она может сделать, предугадает любое слово и решение. Еще никогда он так не заблуждался.

– Но она не закончилась. Ты все еще можешь ее продолжить, – уверенно возразила девушка.

– Ну, ты и оптимистка, – криво усмехнулся он.

Наверное, это была какая-то чисто женская магия, но чем дольше они так сидели, тем спокойнее становилось на душе. Как тогда, в пещере. И бездна, над которой Кэссиэн повис, которая уже лизала его пятки, постепенно закрывалась. Кошмарный сон, в котором его преследовали упреки отца и полный горечи взгляд матери, начинал стираться. Его замещали тихие всхлипы Санви, ее руки, судорожно сжимающие его в объятиях. Сначала ее жалость задевала, только сильнее разжигала злобу, но сейчас почему-то именно она была тем, что исцеляло старые раны.

Распаленный разум еще не осознал все сказанное. Утром Кэс наверняка пожалеет об этой откровенности. Но в эту секунду он был благодарен – за то, что наконец-то нашелся кто-то, с кем он смог разделить эту боль.

– Я свою страшную сказку поведал. Рассказывай теперь ты, чего не спишь-то?

– Ну… Я спала, но мне приснился кошмар. Хотела сходить на кухню за успокаивающим чаем, но запуталась в коридорах. А потом услышала твой голос.

– Значит, и тебе сегодня не давали покоя дурные сны… – как-то рефлекторно Кэссиэн прижал ее сильнее к себе. – Видимо, неспроста говорят, что на ночь нельзя много есть. Особенно сладкого.

Резко навалилась усталость. Да такая сильная, что не подняться на ноги. Но он пересилил себя и, с трудом оторвавшись от девушки, встал и доплелся до туалетного столика.

– У мамы всегда были успокоительные и всякие нюхательные соли. А я… свез сюда всю мебель из ее комнаты и держу тут все так, как было при ее жизни. Как помню.

Нужная склянка чуть не выскользнула из ослабевших пальцев.

– Держи. Тебя проводить до твоей комнаты? Чтоб не заблудилась опять.

– А можно никуда не ходить?

Она так вцепилась в склянку, что тонкое стекло рисковало треснуть в ее руках. И если не от пальцев, то от взгляда, которым ее сверлила.

– Ты будешь спать здесь? – тихо добавила Санви.

Оглянувшись на мамин портрет, Кэс кивнул.

– Да, наверное. Хочешь тоже?

Окончательно залившись краской, она кивнула. Вполне ожидаемо. Ему после кошмаров тоже не хотелось возвращаться в свою комнату и спать в одиночестве.

– Ну, тогда располагайся, – Кэс жестом указал на постель. – Я там на софе буду.