Синий тарантул - стр. 22
– Проникновение в сейф произошло ночью двенадцатого. О случившемся никому в Главуране не известно. Среди сотрудников обычное спокойствие. Приняты меры, чтобы взять под наблюдение каждого, кто хотя бы отдаленно станет интересоваться происходящим. Однако за истекшие дни таких вопросов, как прямых, так и косвенных, не отмечено ни в служебной, ни в домашней обстановке.
Среди вахтеров тревожное настроение. Случай с газированием обходчика Шутова воспринят болезненно. Высказывания охранного штата сводятся к тому, что задета честь охраны, что не на уровне техника, что в век водородных бомб здание Главурана должно охраняться по-иному.
Тут Скопин прочитал два таких высказывания, красноречиво показывавших недовольство и тревогу охранного состава.
– Для ликвидации подобных настроений и для борьбы с распространением слухов от всех двадцати человек охраны взята подписка о неразглашении случая с Шутовым.
Майор Ганин просил меня представить свои соображения – кто из сотрудников главка мог бы быть помощником врага. Я полагаю, что подозревать можно только работников спецгруппы и спецчасти: лишь они знают о существовании главного журнала, – Скопин чуть кашлянул, чтобы подавить все не проходивший предательский хрип в горле, и посмотрел на Язина.
Контрразведчик слушал не шелохнувшись. Лицо его с высоким ясным лбом и четко очерченным подбородком было неподвижно. Руки все так же лежали на черной папке.
– В штате спецчасти, или Пятой части, как мы ее называем, – два человека. Это – сам Ильин, который, полагаю, вне подозрений, и инспектор Орлов, который скоро четыре месяца, как в Крыму, на леченье. В спецгруппе 14 человек. Одни работают более 10 лет, другие немного более года. Все это проверенные министерством люди, и то, что я буду сейчас говорить, – не подозрение, а только намек, тень подозрения.
Прежде всего из числа сомнительных лиц я исключил начальника группы Попова и его заместителя – Тупкова. Их доблесть и патриотизм в Отечественную войну общеизвестны. Вне подозрения и Герой Советского Союза Дорофеева, а также комсорг пятого этажа Зарина. Мне лично думается, что предатель не женщина, а только мужчина.
При этих словах Язин с любопытством взглянул на капитана.
– Исключил я по личным впечатлениям и Каткова. Этот тридцатилетний человек по своей психологии – ребенок. Он чист и беззаботен. Такой не изменит, не пойдет против своих.
Шестым я отбросил Вагина: нервы, робок, физически слаб. Не с его нервной системой быть внутренним соглядатаем.
Остальных восемь я разбил бы на первую, вторую и третью группы, по убывающей степени предполагаемой виновности. Об этих восьми буду говорить по их личным делам, по материалам внешнего наблюдения. Начну с третьей группы, куда я занес людей, на мой взгляд, менее всего причастных в помощи врагу. Это – Воропаев, Левартовский, Огородников.
Воропаев был в армии, в штабе, за годы работы в Главуране идеального поведения.
Левартовский – трое детей, пишет диссертацию, педант. Нет в его характере таких черт, чтобы стать врагом.
Огородников – тяготится работой в Главуране, уже полгода просит увольнения, хочет писать книгу. Круг его интересов – общественная работа, ученье на инфаке пединститута. Такие, полагаю, не пойдут на шпионаж.
Перелистнув страницу, Скопин продолжал: