Сингомэйкеры - стр. 22

Я сказал осторожно:

– Да, но…

– Договаривайте, – посоветовал он. – Здесь вы среди своих.

– Одного мира маловато, – закончил я.

– Точно, – сказал он удовлетворенно. – В Советском Союзе был мир, никаких конфликтов, но то была тишина могилы. И наука постепенно хирела… А чтобы из человека выжать все соки, нужна именно демократия!

Он засмеялся, показывая ровные красивые зубы. Слишком ровные и слишком красивые, чтобы быть естественными.

– И свобода, – поддакнул я.

– Демократия и свобода, – согласился он. – Только они позволяют человеку раскрыть все свои возможности… иначе конкуренты затопчут. И то общество, где свобода и демократия реализованы наиболее полно, опережает по темпам развития те, где свобод недостаточно, где власть правительства слишком сильна, где ограничений многовато… Люся, принеси еще кофе! Я по глазам вижу, что Евгений Валентинович тоже не против.

Через полминуты вошла Люся, в руках поднос с дымящимися чашками и горкой печенья, но брови сурово сдвинуты, спросила строго:

– А не много на сегодня?

– Всего вторую чашку! – возмутился Глеб Модестович.

– День только начался, – напомнила она неумолимо. – Ладно, если попросите еще, то я сначала измерю вам кровяное давление. А то и анализы некоторые возьму!

Последние слова она произнесла таким угрожающим тоном, что Глеб Модестович только жалобно вздохнул, а она, поглядев на него строго, удалилась.

Я взял чашку, что поближе ко мне, и сдобное печенье. Глеб Модестович в неудовольствии посмотрел на закрывшуюся дверь.

Я сказал осторожно:

– Значит, посылаете не только зерно и медикаменты?

Он криво усмехнулся, покачал головой.

– Вы сами понимаете, что так почти никто не делает. Уже не делает. Ну, если где-то землетрясение, то да, направляем зерно, медикаменты и палатки. Однако если где-то просто ужасающая бедность длится и длится, то мы таким людям даем не рыбу, а удочки.

– А, это понятнее…

Он кивнул:

– Вот-вот. А из этого вытекает и следующее допущение. Чтобы удочки у них не отобрали, мы помогаем в тех местах – заметьте, я не говорю «странах», я говорю «местах», это не случайно! – помогаем установить более справедливый режим управления. Это можно называть хоть оранжевыми революциями, хоть военными переворотами – неважно. Главное, чтобы там установился мир и чтобы люди жили богато и счастливо. Словом, мы стараемся предусмотреть все возможные конфликты и заранее предложить способы их решения.

Я пробормотал:

– Но, простите, я все еще не уяснил свою роль. Что я должен делать?

Он сказал терпеливо:

– Сейчас поясню. Простите, что зашел издалека, но так понятнее. Все понимают, что глобализация уже не в младенчестве, но мало кто понимает, на какой она стадии. И какой уровень сотрудничества между… между умными людьми разных стран, рас и религий. Словом, мы уже сейчас заботимся о предотвращении войн всюду, даже в странах, которые по старинке считаются нашими противниками.

Я кивнул, на душе потеплело, хотя некоторая настороженность ворочается в груди, царапая костяным панцирем. Похрустывая печеньем, я сказал торопливо:

– Да-да, когда-то станем одним человечеством.

Он произнес со вздохом и очень терпеливо:

– Мы как раз и работаем над тем, чтобы стали. Нет, это я неверно выразился. Мы как раз не стараемся слить все страны и нации воедино. Для нас это не важно. Точнее, мы не глобалисты. Как и не антиглобалисты. Для нас важно, чтобы люди не голодали, не воевали, не спорили из-за цвета кожи и вероисповедания! Чтобы не устраивали терактов и всего того, что портит качество жизни и тормозит прогресс.