Синдром выгорания любви - стр. 16
– Ничего, тебе сделают аккуратную головку.
– Это ведь не больно, – утверждающе сказала Саша.
– Ну что ты, что ты, – засуетилась Щукина. – Меня можно звать просто тетя Паша.
– Паша? – удивилась девочка. – Ведь так мальчиков зовут!
– Ну, не только мальчиков. Я самая что ни на есть девочка, и зовут меня Прасковья, а если коротко, то Паша.
– Хорошо, тетя Паша. Давайте делать стрижку.
Щукина достала свой чемоданчик с принадлежностями, накинула салфетку на плечи и закружила ножницами над тонкими белыми волосиками Саши. Внимательным взглядом она отметила вялую и морщинистую кожу и ярко-голубые вены на голове. Родничок был большой и мягкий, как у младенца.
– Ну все, Сашенька. Теперь у тебя очень ухоженная головка, – у Прасковьи было ощущение, что она проникла в самую суть семейной тайны Гулько, и от этого было не по себе. Она, как дурочка, допытывалась у Клары Андреевны, почему та не работает. А ларчик просто открывался: какая может быть работа с таким больным ребенком? Как вообще сердце материнское не разорвется от боли, глядя на это маленькое беспомощное создание.
– Я пойду, Клара Андреевна. Спасибо за кофе. Если когда надо Сашеньку подстричь, зовите.
– Я пришел, Клара! – раздался в коридоре зычный мужской голос, и в квартиру словно заглянуло солнце – Сашенька засмеялась, Клара Андреевна засуетилась, и все это говорило о том, что пришедшему человеку очень обрадовались.
– Папа, папочка пришел!
– Соскучились, девчонки, а я за документами, которые дома оставил. – Мужчина кивнул в сторону Прасковьи: – Здравствуйте.
Потрясения в квартире Гулько продолжались. Мужчина словно сошел с киноафиши, так он был хорош собой и держался просто.
– Александр Гулько, – представился он.
– Паша, – она смутилась. – Прасковья.
– Какое у вас необычное имя!
Она не отдавала себе отчета в происходящем, потому что влюбилась мгновенно и безрассудно в мужчину, которого надо было обходить за километр. Прасковья Петровна ничего не понимала и не слышала, кроме стука собственного сердца, но понимала, что произошло. Она ведь совсем не знала любви и замуж-то вышла, потому что все подруги вокруг твердили «надо». На судьбу женщина не жаловалась – муж работящий, сын послушный, только вот про «неземную любовь», которая бьет фонтаном чувств, она слышала от клиенток, слышала, но не верила. А вот сейчас влюбилась мгновенно, пронзительно, случайно, глупо.
– Это мой парикмахер, – слова Клары Андреевны звучали для Паши, словно в другом измерении. – Она Сашеньку подстригала.
– Ну, замечательно! А меня возьмете?
У разговорчивой Паши словно язык прилип к небу. Рот не открывался, как будто его залепило клеем. Она едва произнесла:
– Завтра время есть в два часа. Приходите.
Как она выходила из квартиры Гулько, Щукина не помнила. Ноги подкашивались, дыхание прерывалось.
«Ну ты с ума сошла, Прасковья Петровна, – одернула она себя. – В твои-то почти пенсионные годы влюбиться как девчонка». Казалось бы, прошло несколько мгновений, и вдруг – ощущение полного счастья, влюбленности, сердце буквально кипит. А еще будет завтра, и он обязательно придет и сядет в ее кресло, красивый и молодой. Прасковья прикоснется к его голове, и он поймет, какая женщина находится рядом. На следующий день на работе Паша просто летала.
– Что это с тобой? – спрашивали коллеги.