Синдром второстепенного героя - стр. 34
Ее младшая сестра стояла за углом, не выдавая своего присутствия, и в голове, точно папа с дядей Дэеем перед играми карты, тасовала планы. Раскладывала их в голове веером и вытягивала то одну карточку с кривоватой картинкой, то другую. Если выйти сейчас и упрекнуть тетю, то сестра опять расквасится, что доставила проблем - не подходит.
- Они были бы счастливее, если бы!.. Разве они не заслужили счастья?!
Мамина сестра Коре всегда нравилась. Тетя обожала свою младшую племяшку, всегда привозила ей подарки и конфеты, таскала на руках и нежно целовала в лоб на ночь. Она хвалила ее за все-все, игнорируя мамино ворчание и недовольство, что разбалует. Если Кора била коленку, тетя грустила, кажется, даже больше самой девочки, и от этого боль будто бы улетала… Кора больше всех любила папу, а после него - тетю.
Но Кора уже пообещала папе, что не даст сестру в обиду. И сейчас тетю она почти ненавидела! Ну вот зачем она заставляет ее что-то решать?!
Кто теперь будет привозить ей сладости и кукол из соседнего города? Букварь с красивыми картинками, наверное, тоже придется вернуть… А мама всегда целовала коротко, будто клевала, не так, как тетя - и оставлять себя без тех поцелуев было тоже обидно.
Кора не смогла бы поговорить с тетей один на один. Она не вымолвит и слова, если женщина посмотрит на нее своими добрыми глазами, если поцелует как обычно - ну как она может ее обидеть? Тоже не подходит.
Было одно очень изящное, но очень подлое решение, которое принимать не хотелось. Но в голове одна карточка летела за другой, и в каждом плане, что получалось придумать, что-то да не подходило. Подходящая карточка лежала в стороне и только ждала своего часа - часа, когда девочка с отвращением смирится с ее кривой картинкой.
Когда все собрались за обедом, у Коры руки уже были ледяные, а от себя было немножко противно, но она все подначивала себя, что тетя сама виновата, что это не она предала ее, а тетя предала их всех.
Нужно было сделать так, чтобы Ринка даже не подумала, что это из-за нее, а ей самой бы не пришлось говорить с тетей.
Она залезла папе на колени и поцеловала его прямо в губы у всех на глазах. Не так, как обычно целовала его в щеку - быстро, со смехом - а задержавшись на пару глухих, испуганных и очень долгих ударов сердца.
Папа ошалело захлопал глазами, а мама тут же схватила ее за шкирку, перетаскивая к себе на руки.
- Вот бесстыжая! Ты что творишь?!
- А что такое? - Кора притворилась, что не понимает, что сделала не так.
Вообще-то, она уже как-то целовала папу. Раз мама целует, то ей, папиной дочке, можно тем более! И ей уже папа объяснял, что в губы целовать можно только жене, и если целует не жена, то это подло по отношению к ней. И Кора это вовсе не забыла. Ее это немного раздражало, ведь папу она считала в первую очередь своим, и только потом маминым, но она не спорила. Маму она тоже любила, и расстраивать ее не хотела. Тем более, ей не нравилось, когда на нее смотрели так, будто она сделала что-то неправильное.
Но если она сделает вид, что забыла о том разговоре, ей же поверят?
- Если тете можно целовать папу в губы, то мне тем более - можно!
На беседку, где они обедали теплыми днями, упала тяжелая тишина. Мама медленно повернула голову в сторону сестры. Может, если бы та засмеялась, если бы удивилась - никто бы и не обратил внимания на слова девочки, но женщина сидела бела как мел, с пустыми глазами, в которых стояли слезы.