Синдром Клинтона. Моральный ущерб - стр. 22
– Не ваше дело.
– Ну, эта фраза сегодня уже звучала, не п-повторяйтесь. Ладно, я спрошу иначе: вы спите с девушками?
– А вы сами-то как думаете?
Берг неопределенно поводил пальцем в воздухе.
– И сколько у вас девушек, с которыми вы спите?
– Вы хотите поговорить со мной об этом?
– Вы спите с одной или несколькими?
– По четным числам месяца с одной, по нечетным – с несколькими. Вы с ума сошли? Я пришел к вам за помощью!
– У вас есть постоянная пассия? – спрашивал невозмутимый Берг.
– У меня только одна и есть, с нею я и сплю. Но цеплять ее на свой язык я вам не советую.
На удивление, Берг не рассердился и даже не отпустил по этому поводу едкой остроты.
– Почему бы вам не отпустить ее на волю?
– Что? – пробормотал Тихон.
– Вы неудачник, Куртеев. Я предсказываю вам крах. Если у вас есть девушка, не обольщайте ее надеждами, не обнадеживайте. С вами она пропадет, – и Берг поправил очки. – Есть люди, которым занятие бизнесом противопоказано. Даже когда их мозг обогащен знаниями, они никогда не станут блестящими п-практиками. Они рассеянны, непрактичны. Вы к ним относитесь.
Тихон подумал о том, что сейчас, кажется, тот самый момент, когда, не откладывая на ночь, можно сказать все. Что он думает. Он подумал о том, что единственная его ошибка за все время общения с этим черствым старикашкой заключается в решении прийти к нему и попросить совета.
– Профессор Берг, есть люди, которые невероятно комплексуют. Им бы хотелось трахнуть какую-нибудь молоденькую студентку, но риск оказаться разоблаченным куда сильнее желания показать себя мужиком. Из-за невозможности органично совместить возраст с желаниями эти люди ненавидят молодость, силу и успех. Вам шестьдесят, и лет через десять вы о пешей прогулке думать будете куда с большим вожделением, чем сейчас о студентках. Вы будете лежать в постели, скрежетать зубами и думать, что не лучше ли было оказаться тогда разоблаченным, чем теперь вот так сидеть в трупе слона и знать наверняка, что рядом ни одного барабанщика. Все барабанщики вон они – портят девок, пьют пиво… Я объясняю вашу ненависть ко мне завистью и ухожу от вас в твердой уверенности, что разговор наш окончен навсегда и последнее слово сказали не вы. Глаза бы мои на вас не смотрели.
Взявшись за ручку двери, Тихон с пылающим лицом вышел на площадку и в сердцах выдавил:
– А между тем речь шла не обо мне, бездарном, а о девочке, которая пропала из офиса.
– Какая девочка?
Эхо голоса Берга прокатилось по лестничным пролетам и застряло где-то у чердачного люка.
– Та самая, которой вы просили меня дать волю, мать вашу!.. Но вам, конечно, наплевать! Адью! – Махнув рукой, Куртеев направился не к лифту, а пешком по лестнице. – Задыхайтесь в угаре собственного тщеславия!
– Какая девочка, Куртеев? В-в-вика?!
Нога Тихона скользнула по ступени, и он едва не упал. Схватившись рукой за поручень, он повис на перилах, похожий на Иисуса.
Он не ослышался?
Разогнувшись и развернувшись, он вгляделся в лицо профессора. Глаза Берга светились каким-то нездоровым огнем, и очки этот блеск усиливали, доводя почти до пламени.
– Откуда вам знать, как ее зовут?
На площадке заворочался язычок замка в соседской двери.
– Вернитесь в квартиру, немедленно!
– Чего ради?
– Немедленно!.. – приказал Берг.
В квартире он стоял и с недоумением разглядывал Берга, – тот тряс руками и гладил ими голову.