Симулякр - стр. 3

Я принимаюсь успокаивать себя, что Зои просто блефует, разыгрывает спектакль, в том числе и для своего прекрасного принца. Пусть поревнует. Зои хочет верить, что он ревнует, что ему есть до нее дело. Но это наивно: если он и изучает проявления Зои в социальных сетях с такой же скрупулезностью, как я, то, скорее всего, решит, что она здесь со мной. Со своей верной тенью. В конце-концов, не одними же селфи жив человек? Как минимум, Зои нужен кто-то, чтобы ее фотографировать. Я – лучшая кандидатура. За годы я досконально изучила все ее «рабочие» и «нерабочие» стороны. Я так преуспела в этом, что могла бы начать карьеру фотографа. Увы, в каждой девушке мне будет мерещиться она.

Эти мысли пугают меня. Именно сейчас, стоя под снегом в ночном лесу, я понимаю, как глубоко она пустила в меня корни. Понадобится все время мира, чтобы освободиться.

Мне пора уходить. Мне стоит еще раз связаться с той женщиной-терапевтом. Мне…

Я отворачиваюсь от ярко освещенного дома и замираю: я здесь не одна. Шагах в двадцати от меня кто-то стоит, кажется, мужчина. Он высокий, на нем глухое черное пальто, а лицо скрывает капюшон. Он почти полностью слился с самой чернотой ночи, но белизна снега, выпавшего за последний час, его выдает. Его руки в перчатках держат что-то, смутно напоминающее бинокль. Он меня не видит – он весь обращен к дому, к Зои, которая беспечно сидит на диване, таком огромном, что на нем запросто с комфортом разместилась бы целая семья нищих эмигрантов, а не одна богатая белая девица.

Я вспоминаю патрульную машину и жалею, что слушала музыку, а не новостной канал. Что там стряслось? Он уже кого-то убил? Кто он? Грабитель? Насильник? Недружелюбный сосед? Маньяк? Тайный поклонник Зои? Орнитолог-любитель, отправившийся в конце ноября наблюдать за жизнью птиц?

В моей голове роятся самые немыслимые предположения. Дом стоит на отшибе – до ближайшего поселка десятки миль, кругом сплошной глухой лес. Здесь только мы трое – я, Зои и он. И его возможные сообщники, таящиеся в темноте или каком-нибудь жутком фургоне для похищений, припаркованном в укромном месте.

Я сильно сомневаюсь, что у Зои есть сигнализация или какая-то охранная система. Она всю жизнь провела в сытости, достатке и комфорте. Она и не представляет себе, как опасен этот мир. Она никогда не держала в руках оружия. Она никогда не сталкивалась с насилием, жестокостью и тьмой.

Кроме меня. Я была ее тьмой – ее ручным островком тьмы. Но я никогда не желала ей зла. Я лишь создавала рядом тень, чтобы она ярче сияла. Теперь она одна. Беспомощная. Неподготовленная к тем вещам, о которых я не успела ей рассказать.

Очевидно, я должна ей помочь. Я должна спасти Зои: за этим я и здесь. Она же спасала меня.

Мне некогда пускаться в размышления, но будь у меня время, я бы проследила причинно-следственную связь – она написала мне, потому что испугалась. Может она видела этого типа? Может ее пост, ее прогулки перед окном в свитере на голое тело, ее посиделки с кружкой какао – лишь спектакль, чтобы усыпить бдительность преследователя, пока она не позвонит в полицию? Зои не глупа.

Но где же тогда, черт возьми, полиция? Почему они еще не приехали сюда, а ошиваются на шоссе?

Я решаю вернуться к машине и набрать им. Здесь слишком тихо – этот стремный мужик мигом заметит мое присутствие, если я сделаю звонок. Я крадусь через лес, крепко сжимая телефон, аккуратно обходя коряги и колючие ветки. Я жалею, что у меня нет ни оружия, ни разрешения на его ношение, но в багажнике запросто найдется что-то пригодное для самообороны. В сумке с инструментами есть старый разводной ключ – только им и можно развинтить ржавые болты в моей колымаге. А мне частенько приходится заглядывать под капот, чтобы хоть немного продлить ее – не жизнь, но посмертие.