Симеон Сенатский и его история Александрова царствования. Роман второй в четырёх книгах. Книга первая - стр. 11
Да уж, замечу, превеселое дело затеял граф Большов, такое превеселое, что кровь стынет в жилах, когда вспоминаю, чем это дело кончилось.
– Ваше величество, – продолжил граф, когда они вдоволь нахохотались, – так как дел больших у моей комиссии не будет, я бы хотел попутно заняться поисками оригинала сей «Истории» князя Ростова, заодно и сундучок его сыскать.
– Сундучок? – удивленно переспросил его государь. – Сыскать? Так его же искали люди из ведомства Павла Петровича в году одиннадцатом – и не нашли!
– Плохо искали, – убежденно заверил государя Мефодий Кириллович и добавил твердо: – Я найду! И простите за дерзость, ваше величество, указ непременно на этот счет надо издать. Вот текст, если позволите, сего указа… секретного. – И граф раскрыл папку, что держал у себя под мышкой, и подал ее государю.
– Что ж, ищите, – согласился с графом государь и, прочитав указ, подписал его, сказав при этом: – Бог в помощь вам, Мефодий Кириллович. Великое дело совершите, если этот сундук найдете! – И граф тотчас поспешно удалился, будто боялся, что государь вдруг передумает – порвет сей указ, а автора сего указа, чего доброго, на Соловки отправит… в кандалах, как первейшего государственно преступника.
Текст сего указа я здесь приводить не буду, чтобы не «отягощать» свой роман документами, так что поверьте мне на слово: было за что графа на Соловки сослать. И мне удивительно, почему Павел Петрович не воспользовался этим, не растолковал государю императору, что за это не то что на Соловки, а казнить можно? Чуть было не описался – и вместо слова «можно» слово «дóлжно» не написал.
И во сне за номером двадцать шестым я спросил его об этом.
– Да за кого вы меня, милостивый государь, держите? – не на шутку обиделся Павел Петрович на меня. – За изверга, что ли, и доносчика? Да будет вам известно, что я по другому ведомству числюсь. – И он гордо воскликнул: – Числюсь по России! – Помолчав, добавил: – И граф Большов по России числился. Жаль, что, дурак, не по той дорожке пошел – и вычеркнут из списка.
– Из какого списка? – не понял я Павла Петровича.
– Из списка князя Николая Андреевича Ростова, – ответил он мне снисходительно и удивленно спросил: – Неужто не знаете об этом списке?
– Нет, не знаю.
– И хорошо, что не знаете! – зловеще прокричал он мне. – Целее будете.
– Целее? – удивился я – и проснулся. Потом опять заснул. И навалился на меня сон двадцать седьмой.
Снилось мне, что я сижу в кабинете старого князя Николая Андреевича Ростова и беседую с Павлом Петровичем.
– Господин Чичиков, – спрашиваю я его насмешливо, – ведь вы не все государю рассказали. Непременно утаили, что вам еще князь Ростов поведал.
– Разумеется, утаил, – спокойно отвечает мне Павел Петрович.
– А не скажете – что?
– Вам скажу, – мрачнеет вдруг Павел Петрович и говорит шепотом: – Скажу потому, что сами знаете, что он мне поведал.
– Знаю? – переспрашиваю я его и недовольно добавляю: – Опять эти ваши штучки, Павел Петрович! Что я знаю?
– А то и знаете, – горько улыбается Павел Петрович, – что если вдруг этот его сундук найдут, то всем нам в наказание исполнится, что он в «Истории Александрова царствования» в назидание потомкам написал! И что, – спрашивает гневно, – не исполнилось разве? По чьей вы Истории нынче живете?