Сильвандир - стр. 30
Ничего не придает нам столько отваги, сколько сообщает удача. Роже уже видел, правда, издали, Констанс, и она узнала его. Он прижимал к своему сердцу букетик, который она носила на груди; это было больше того, на что он сперва надеялся, и тем не менее теперь этого ему было уже мало. Юноша хотел оказаться возле Констанс, ему не терпелось поговорить с нею, а потому он ожидал первого же подходящего случая, твердо решив не упустить его, если только он представится. И добрая аббатиса сама дала ему такую возможность.
Как понимает читатель, разговор между Роже и его тетушкой состоялся из ее непрестанных вопросов и его ответов. Сперва вопросы настоятельницы касались барона и баронессы, затем их арендаторов, затем их земель; потом начались вопросы о ближайших соседях, неких Сенектерах, от Сенектеров перешли к Шемиле, наконец, после Шемиле добрались и до семейства де Безри.
– Ах, Боже правый! – воскликнул Роже, услышав эту фамилию. – Как хорошо, любезная тетушка, что вы напомнили мне о поручении, я было о нем совсем позабыл… Дня за три или за четыре до моего отъезда в Шинон я повстречал на охоте виконта де Безри; узнав, что я собираюсь навестить вас, он попросил меня захватить письмо для его дочери… И, клянусь честью, я теперь даже не помню, куда подевал это письмо, а ведь он прислал его за день до моего отъезда.
– О Господи! – воскликнула добрая настоятельница. – Только бы ты не потерял его. Бедная девочка после возвращения из дому все время грустит, и письмо от родных послужило бы для нее утешением.
– Не тревожьтесь, тетушка, – отвечал Роже, – я найду его, должно быть, оно в моей сумке. Но вообще-то, если мадемуазель де Безри грустит, надобно дать ей куклу, ведь она, мне кажется, совсем еще дитя.
– Видите ли, господин разумник, – возразила настоятельница, – на сей счет вы как раз и заблуждаетесь: мадемуазель де Безри за последний месяц превратилась в юную девушку. Не знаю, что именно произошло с нею во время пребывания в родительском доме, но одно я твердо знаю: она за это время сильно переменилась!
– Да я ведь сидел с нею рядом за ужином у нас в замке всего каких-нибудь восемь или десять дней назад, – возразил Роже, – и уверяю вас, тетушка, не заметил ничего такого, о чем вы толкуете.
– Ладно, ладно, – отвечала добрая настоятельница, – ступай-ка лучше к себе и поищи письмо; я приглашу сюда Констанс, и ты сам все увидишь.
– С превеликим удовольствием, – сказал Роже, поспешно наклоняясь за упавшей на пол салфеткой, ибо он почувствовал, как вся кровь прихлынула к его лицу, и понял, что если тетушка ненароком бросит на него взгляд, то краска на лице сразу же выдаст его, – с превеликим удовольствием, тетушка. Но только, если позволите, после завтрака, – прибавил он, сделав усилие над собой.
– Да, да, завтракай, милый, завтракай спокойно. В твоем возрасте это дело важное, я знаю; но только очень прошу тебя, постарайся непременно разыскать письмо, поверь мне, если оно затеряется, бедная девочка будет в отчаянии.
– Ну, письмо непременно отыщется, дорогая тетя! Будьте покойны, я, кажется, даже вспомнил, где оно у меня спрятано.
– Рада это слышать, – сказала аббатиса. – Милые мои девочки, я так их люблю!
– Ну что ж, тетушка, – продолжал шевалье, – я не хочу больше оттягивать удовольствие, которое, как вы полагаете, доставит мадемуазель де Безри письмо от родных. Пошлите за нею, а я тем временем пойду и разыщу это послание.