Сильнодействующее средство - стр. 49

Заводила, в мотоциклетной кожанке и с заросшим подбородком, заметил отца с дочерью и стал показывать пальцем.

– Гляньте-ка, пацаны, – Гумберт Гумберт с Лолитой! Реймонд побагровел. Он, конечно, читал Набокова, и сейчас сравнение с великовозрастным любителем нимфеток повергло его в шок.

Он вышел из себя и прорычал:

– А ну закрой свою грязную пасть!

От чего смех лишь усилился.

– Не дрейфь, приятель. Мы тебя не заложим. Каждый волен делать со своей подружкой что хочет, так ведь?

Вены на шее Реймонда вздулись, и Изабель с ужасом увидела, как отец поднимается и начинает надвигаться на насмешника.

– Моя дочь мне не подружка, крысеныш! – рявкнул он.

– Эй, потише тут. – Парень театральным жестом поднял руки вверх. – Я же понимаю, ее по-настоящему даже не трахнешь.

Реймонд взорвался. И бросился на обидчика, который оказался если и не сильнее, то проворнее и сумел уклониться от удара.

Изабель в оцепенении смотрела, как отец замахнулся, промазал и, что-то сдавленно прохрипев, повалился на пол.

– Черт! – ахнул парень в неподдельном ужасе от того, к чему привела его некстати брошенная реплика. – Кто-нибудь, вызывайте «скорую»! Старик, кажется, готов.

В один прекрасный день Рошель Таубман исчезла навсегда.

О ее исчезновении Сэнди Рейвен узнал из телефонного разговора с отцом. Как объяснил Рейвен-старший, на студии сочли, что ее имени недостает небесного ореола «звездности», и отдел связей с общественностью придумал одну хитрость.

Фамилия Таубман превратилась в Тауэр – слово, не только рифмующееся с английским «могуществом» (power), но и вызывающее ассоциацию с высотой, на которую эту девушку непременно вознесет судьба. А поскольку звона колокольчиков не слышалось и в имени Рошель – скорее, по меткому замечанию одного из руководителей студии, в нем звучали какие-то материнские нотки, – то оно тоже было предано забвению, и на свет появилась актриса с совершенно новым именем и фамилией.

Сэнди пришлось пересмотреть свои пристрастия. Он больше не трепетал при имени Рошель Таубман. Отныне предметом его пылкой страсти стала Ким Тауэр.

Изменилось и положение Сэнди в ученом мире.

Для почитающих науку за религию Массачусетский технологический институт был чем-то вроде Ватикана для верующих. А работающие там многочисленные нобелевские лауреаты ничем не хуже Коллегии кардиналов.

МТИ находится в Кембридже[4], на берегу реки Чарльз, откуда до Гарварда можно добежать бегом за несколько минут. Оба вуза неколебимо убеждены, что их студенты самые умные и талантливые во вселенной.

И в каждом заведении приняты свои критерии одаренности. Если Гарвард гордится тем, что уделяет внимание гармоничному развитию и отдает предпочтение спортивным, харизматичным, музыкальным и творческим юношам и девушкам, то МТИ интересуют лишь умственные способности студентов.

Какие еще нужны тому доказательства, если институт не имеет даже своей футбольной команды? Да и откуда бы ей взяться, если коэффициент интеллектуального развития среднего студента МТИ намного превышает показатели его физического развития?

В этом заведении «развлекательная» сторона студенческой жизни отсутствует как таковая. Теоретически в выходные дни студенты-технари могут бегать на свидания, на деле же эта возможность остается весьма иллюзорной. Ибо никто из этих ребят не отваживается тратить на развлечения время, отпущенное им на рабский труд в этой умственной каменоломне.