Сильнодействующее средство - стр. 18
Муж грохнул кулаком по столу и встал.
– И слышать ничего не желаю! – проревел он. – У девочки талант к науке, может быть, она станет новым Эйнштейном. Да-да, я не побоюсь этого имени.
Мюриэл вспылила:
– А тебе известно, что Эйнштейн превосходно играл на скрипке?
– Да, дорогая, – торжествующим тоном объявил Рей. – Но это было хобби, своего рода отдохновение от данной ему свыше миссии познания Вселенной.
– Я не ослышалась? – Мюриэл с трудом сдерживалась. – Ты хочешь сказать, что Всевышний ниспослал нашей дочери миссию исследователя?
– Я ничего не хочу сказать, – огрызнулся Рей. – Я только говорю, что не позволю ставить преграды на пути развития моей дочери. Короче, Мюриэл, дискуссия окончена.
10 августа
В нашем доме живут два человека-невидимки. Мои родители говорят о них так, как если бы они были члены нашей семьи.
Одного зовут Альберт Эйнштейн, его имя – синоним гения (это слово я тоже без конца слышу, и от него мне делается не по себе).
Я нашла его в энциклопедии «Британника». Там написано, что у него были такие необычные теории, что людиотказывались ему верить. Папа попробовал мне их объяснить, но сам признался, что с трудом их понимает.
Но я чувствую себя не в своей тарелке, когда он пророчит, что в один прекрасный день я стану делать открытия подобного рода.
И еще. Когда я остаюсь вдвоем с мамой на кухне, она заводит разговор о музыке. Тут всегда возникает второй призрак. Его зовут Вольфганг Амадей Моцарт.
Мама мне рассказала, что в моем возрасте он уже играл в составе скрипичного трио со взрослыми музыкантами (что означает, что я, слава богу, уже поотстала).
Когда папа слышит, как мама говорит о Моцарте, он начинает беситься. А он, наверное, нас подслушивает, потому что однажды, когда мама учила меня играть на скрипке, папа вдруг ворвался в комнату с какой-то старинной книгой, в которой описывалось, как вся мебель в доме Моцарта была усеяна листками с математическими формулами.
К счастью, мама с папой договорились, что я буду заниматься музыкой один час в день, а по выходным, в порядке поощрения, – по два часа.
Питер молча смотрел, как они ссорятся. Потом пришел ко мне в комнату и сказал:
– Какое счастье, что я не такой умный!
К девяти годам Изабель была уже настолько сильна в математике, что Рей счел возможным ввести ее в священный храм, в котором сам исполнял роль смиренного прислужника. Он подарил ей учебник физики для студентов университетов и технических вузов, написанный Ресником и Хэллидеем. По этой книге он когда-то сам учился в колледже.
Изабель немедленно открыла первый параграф.
– Пап, это что-то потрясающее. Жаль, ты мне его раньше не подарил.
Придя в восторг от ее реакции, Рей воспылал желанием тут же самолично ввести дочь в мир физики, но, к несчастью, ему еще предстояло подготовить аппаратуру для опыта профессора Стивенсона, который должен был начаться на другой день. Вообще-то Реймонд терпеть не мог оставлять дела на последний момент, но теперь у него были другие приоритеты. Одним словом, в тот день Рей отправился в университет лишь после одиннадцатичасовых новостей, заправившись приличной дозой крепкого кофе.
Домой он вернулся на рассвете и устало повернул ключ в замке. Из гостиной лились звуки музыки. Свет горел.
«Черт, – подумал он, – они что, хотят разорить меня на счетах за электричество?»