Сильнее боли - стр. 9
– Ведь скоро же лето, да, мам?
– Да, скоро, – кивнула Галя, – совсем скоро.
– Мы поедем летом туда, где речка и лес?
Гале показалось, что солнышко на дверце шкафчика подпрыгнуло к зениту и вцепилось горячими лучами ей в голову. Стало невыносимо больно. Наверное, она застонала, потому что Костя сжал ее пальцы теплыми ладошками и дрогнувшим голосочком прошептал:
– Мамочка, тебе опять больно, да?..
– Ничего, котеночек, – выдавила Галя, стараясь не закричать во весь голос, – уже лучше.
И стало правда лучше. Солнышко вновь закатилось на положенное место, а вместе с ним закатилась и боль. Но не исчезла совсем, затаилась, спряталась. Галя боялась подумать о чем-либо, чтобы шевелением нечаянной мысли не потревожить боль, не дать ей снова выпрыгнуть, вцепиться шипастыми лапами в мозг… Но ведь мозг не чувствует боли! Почему же он так болит?
Гале действительно казалось, что боль раздирала именно мозг и зарождалась тоже в его глубинах. Ведь это мысли – да, именно мысли – нажимали ту самую кнопочку, что отпускала пружину с закрепленным на той чертиком по имени боль. И на сей раз Галя поняла, какие именно мысли. Вопрос Кости о лете, о речке и лесе заставил ее на мгновение вспомнить о сегодняшнем сне. Туманном и зыбком, уже полустертом из памяти. Остались обрывки, но в этих неясных, нерезких картинках можно было разглядеть домик на берегу речки, за которой начинался лес.
Невольно вызвав из памяти этот домик снова, Галя зажмурилась, ожидая нового взрыва боли. Но голова лишь тупо ныла, что по сравнению с недавним приступом казалось просто блаженством. Зато Галя вдруг отчетливо поняла, что знает, где находится этот домик, хоть и не смогла вспомнить, когда она его видела наяву. Да и какая разница – когда? Главное, что этот дом, точнее – дача, как нельзя лучше подходила для ее с Костиком летнего отдыха. И Галя, направляясь уже к автобусной остановке, чтобы отправиться на работу, чуть было не свернула к вокзалу, чтобы сесть в электричку и поехать туда, где ждал ее домик из сна.
Она остановилась и раздраженно топнула. Знала, что надо спешить, но почему-то работа казалась ей сейчас вовсе не важной, даже ненужной, чуть ли не помехой по-настоящему значимому делу. Домик из серых шлакоблоков с шиферной крышей – вот что было единственно нужным, важным и правильным. Она должна, она просто обязана увидеть его сегодня, зайти внутрь. Впрочем, Галя знала и то, что может не торопиться. Не обязательно отправляться на заветную дачу прямо сейчас. А вот вечером, после работы – да, да, да! Бежать, мчаться, лететь!..
На работе она была непривычно рассеянной. Невпопад отвечала посетителям, дважды перевела звонок не тем, кому требовалось. Наконец, вместо затребованного кофе принесла начальнице чай.
– Галчонок, что с тобой сегодня? – Зоя Сергеевна приподняла и снова поставила на блюдечко чашку. – Заболела? Или… влюбилась? – Шутить начальница не умела, сама знала об этом, поэтому тут же, не дав Гале ответить, сказала: – На тебе лица нет, иди, может, домой? Сегодня ничего важного не будет.
– Но ведь еще рано! – почти выкрикнула Галя.
– Ну и что? Я тебя отпускаю.
– Да нет же… – Галя хотела сказать, что еще рано ехать на дачу, она ведь знает, что время еще не пришло, но вовремя спохватилась, поняла, что говорит совсем не то, что нужно. Разозлившись на себя за очередной «срыв с катушек», она почти с мазохистским наслаждением продолжила: – Я доработаю, Зоя Сергеевна, спасибо. Со мной все в порядке. Так, голова немножко… Пройдет.