Sillage - стр. 2

– «Я хочу делать работу так, как делаю всю жизнь, а решать проблемы недотраханных сук не собираюсь!» – все так же грубо, но спокойно ответил Гадо. «Что ты говоришь???» – закричал мужчина. – «Если нас услышат! Заткнись! Заткнись, ради Бога!» Он замолчал, Глэр тоже не отвечал ничего. – «Когда ты поймешь, что мир изменился, всё изменилось! Мы обязаны считаться с людьми, их мнением! И мнение недотраханных сук теперь чрезвычайно важно! Потому что мир переполнен ими! Поверь, весь мир будет на их стороне, а тебя сольют в сточную канаву вместе с твоим фильмом!»

Просторный офис продюсерской компании находился на 37-м этаже. Просторный зал с дубовой отделкой на стенах, панорамными окнами и цветочной оранжереей. Некогда уютная и приятная атмосфера офиса сегодня была полностью утрачена из-за перегретого кондиционера. Невероятная духота застала собравшихся в один из самых жарких дней в году. Большой овальный стол вмещал за собой два десятка сотрудников, и сегодня все места были заняты с самого раннего утра. Мужчины и женщины бурно обсуждали последние новости, то и дело отмахивались листами бумаги, делая из документов веер, протирали салфетками капли пота и негромко возмущались о доставленном неудобстве. Грегори Стивенсон – самый молодой генеральный продюсер в своем поколении, возглавивший работу над пятью блокбастерами, четыре из которых оправдали свою кассу. Высокий, тонкий мужчина с серыми глубокими глазами, изящными губами и ровной аккуратной бородкой вальяжно сидел в кожаном кресле. По его виду сложно было определить возраст. Даже те, кто с ним проработал не один год, едва ли могли уверенно ответить на этот вопрос. По левую руку от него сидел Колби Чейс, второй режиссер и помощник мистера Глэра. По сравнению с Грегори Чейс был еще меньше и тоньше. Сутулый, он становился еще меньше, будто хотел потеряться из виду среди остальных коллег. Парень судорожно перебирал бумаги в папке, что-то читал, хмурился и убирал обратно. Каждую минуту смотрел на часы и тихо, едва шевеля губами, возмущался.

Без трех минут девять дверь офиса распахнулась. Легкий свежий сквозняк пронесся вокруг, и снова духота вернулась. Гомон стих. Глэр непринужденно присел на место по правую сторону от генерального продюсера. Легким кивком поприветствовав коллег, ощутил на себе множество испепеляющих взглядов. Грегори встал. «Дамы и господа, приношу извинения за неудобство. Понимаю, как всем хочется поскорее покинуть собрание, поэтому начнем незамедлительно». Официально произнес мужчина, стараясь не смотреть на вошедшего. «Мы – единый организм, который функционирует только тогда, когда все органы здоровы. Когда же один из органов заболевает, нужно срочно принимать радикальное решение. Лечение или ампутация. Как глава нашего организма, я должен принять данное решение. Непростое, но очень необходимое».

Люди в деловых костюмах переглядывались, некоторые едва слышно озвучивали свои мысли. Гадо смотрел на Грегори с кривой ухмылкой и одобрительно кивал под каждую фразу.

– Мистер Глэр, вы сами всё понимаете… – тон главы компании стал мягким, домашним, таким теплым и лицемерным, что режиссер расплылся в улыбке. – Я не могу рисковать здоровым организмом ради спасения злокачественной опухоли…

– Значит, ты готов отрезать себе член? – ехидно съязвил режиссер и сам рассмеялся от шутки. Послышались еще робкие смешки, которые затухали под неодобрительными возгласами коллег. Взгляд Грегори переменился. Серые глаза потемнели, губы скривились то ли в злорадной улыбке, то ли в негодующей гримасе. Колби закрыл лицо руками и тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что не ожидал от босса другой реакции.