Сила в тебе - стр. 22
– Не говори ерунду, конечно, нет, но вот Георгий Николаевич может заинтересоваться такой знаменитой пациенткой. Ладно, я свяжусь с ним, карту оставляй мне, буду изучать.
Михаил вышел более или менее довольным из кабинета своего коллеги, и, проходя мимо палаты Киры услышал голоса, дверь была приоткрыта.
– Доченька, как же ты меня напугала, милая моя. Я так рада, что с тобой все в порядке.
– Мам, не плач, я сама виновата, нашла, кому верить. Скажи, где он? – еле слышно говорила Кира, хрипловатым голосом.
– Доченька, все позади, эта мразь в тюрьме и еще долго оттуда не выйдет. Ты не думай о нем, родная.
– Нет, мам, где Рома?
– Ах, Ромочка, – замешкалась женщина, – я оставила его дома, в Твери. За ним присмотрит Валя. Не переживай, они хорошо ладят.
– Хорошо, ему не стоит видеть меня такой, – слезы навернулись, – Мама, мамочка, прости меня, – Кира заплакала, и бедная женщина начала успокаивать дочь.
Мишу тронула эта сцена, и он со всех сил пытался подавить в себе эти эмоции. В нем было столько сопереживания к этой незнакомой женщине, что ему самому становилось страшно.
– Вера! Как Вера?
– С ней все в порядке. Она тоже тут в больнице, ей намного лучше, чем тебе, милая. Тебя вернули с того света, – снова сквозь слезы, сказала мама.
– Нет,-нет, это ей намного хуже меня, она все чувствовала, понимаешь, всё, – Кира обессилила и попросила воды.
Тут мимо Миши прошла медсестра, входя в палату.
– Вы хотели войти, Михаил Андреевич? – сказала она негромко, не открывая дверь полностью.
– Я, нет, я пойду.
Выйдя на улицу, Миша вдохнул полной грудью свежий осенний воздух. В этот самый момент он точно знал, что его жизнь уже не будет прежней.
Резко очнувшись от жуткого кошмара, Кира стала жадно глотать воздух. Ее матери не было рядом, а по соседству с ней лежала еще одна тяжелобольная пациентка без сознания, кажется, она была в коме.
Кире ничего не оставалось, как просто позвать кого-то к себе, ведь нажать тревожную кнопку у кровати она не могла. Не говоря уже о том, чтобы встать.
Тут в палату вошла медсестра и попоила Киру из трубочки, сообщив о том, что ее мама разговаривает с врачом.
– Мне так жаль, что все это случилось с вами, – сочувственно сказала молодая медсестра, – вам очень повезло, ну не в том смысле. Я имею в виду, что вас спасли, да еще и сам Михаил Котов. Наш герой. Страшно представить, что вам с подругой пришлось пережить.
– Ты зачем тревожишь пациентку, – с угрозой в голосе, сказал Арсений Иванович, следом за ним в палату вошла Надежда Игоревна, держа под руку Веру.
Выглядела она ужасающе. Ее былой живой красоты и след простыл. Все лицо Веры было опухшим от ударов и покрыто розово-фиолетовыми и зелеными гематомами. Руки ее дрожали, а в глазах больше не было прежнего блеска. Вера медленно подняла взгляд на истощенное, больное тело подруги и посмотрела ей в глаза. У обоих навернулись слезы, они молчали какое-то время, затем Кира сглотнула и с трудом, дрожащим и сожалеющим голосом, произнесла:
– Мне так жаль, Вера…
Вера отвела взгляд, вытерла рукавом от больничной рубашки слезы и медленно развернулась. Кира понимала, черт возьми, конечно же, она все понимала. Внутри них обоих была сейчас настоящая буря эмоций: отвращение и злость, жалость к себе и бесконечное угрызение совести. За свою наивность, ну и самое сильное чувство было ненависть, к самим себе и к мрази, которая так поступила с ними.