Сидя в огне. Преобразование больших групп через конфликт и разнообразие - стр. 13

Ему было приятно такое проявление моего внимания. Он гордо заявил, что наконец-то услышан и его голос.

Некоторые участницы встречи выразили свое несогласие с ним, назвав его типичным белым мужчиной. Других заинтересовала продемонстрированная мною открытость к ценностям мейнстрима. Их обрадовала возможность свободного обмена различными мнениями. Все приняли участие в оживленном диалоге, и день завершился небывалой открытостью к бурным обсуждениям.

Но сам я пребывал далеко не в счастливом расположении духа. Домой я пришел удрученным и задетым, долго сидел в кресле, свесив голову. В прошлом мне приходилось не раз быть объектом подобной критики в группах, но в этот раз что-то меня особенно огорчило, и я не мог определить, что именно. Я попросил Эми помочь мне разобраться в своих переживаниях. Не подавил ли я в себе гнев на этого мужчину за его оскорбительное отношение к женщинам? Я, конечно, знал, что его взгляды действительно вызывают у меня досаду, но было еще что-то. Эми предложила следующую внутреннюю работу.

Эми сказала:

– Вообрази трудную ситуацию. Это может быть любая сцена, вызывающая у тебя тягостные чувства. Попытайся разглядеть себя в этом состоянии как можно подробнее.

Я нарисовал в своем воображении ситуацию, в которой тот человек стал меня критиковать.

– Взгляни теперь на ту часть твоего тела, которая вызывает у тебя особый интерес, – предложила Эми.

Я увидел со стороны, как я сижу в удрученном состоянии, и заметил, что голова моя свисает слишком низко. Я сконцентрировался на ней.

– Будь терпелив. Попытайся разглядеть что-то новое в этой области своего тела, что-то, чего раньше ты не замечал. Это может занять пару минут.

К своему удивлению, я увидел в воображении, что надо мной нависла гильотина, вроде тех, которыми отрубали головы людям в Европе несколько веков назад.

– Предоставь этому новому развернуть свою историю, – сказала Эми.

Я застыл на месте. Сначала мне не удавалось что-либо разглядеть, но затем я увидел опускающееся лезвие. В своем воображении я был обезглавлен за то, что был общественным активистом, выступавшим на стороне демократии против монархии.

Кто же, однако, отрубил мне голову? Это был не король, а великий дух. Мне показалось, что сценарий сюжета становится весьма причудливым. История продолжала разворачиваться. Я увидел себя переродившимся в новом теле. Теперь действие в моей фантазии происходило не в Европе несколько веков назад, а во время американской революции. У меня была новая личность. Я опять был общественным активистом, но намного старше, и теперь я больше не выступал на стороне угнетенных. Я видел всех – и угнетенных, и угнетателей – своими детьми.

Внезапно я понял свои чувства. Человек, который критиковал меня в этот день, связал меня с моей собственной досадой, вызванной своей односторонностью. Некая очень глубокая моя часть желала отрезать мне голову – иными словами, поменять мой ум. Я бессознательно злился на себя за то, что настолько отождествлялся с позицией угнетенных, что уже не мог сопереживать никому другому. Корни этой проблемы уходили далеко в прошлое, в мою личную историю, когда я сам находился в позиции социально угнетенного.

Поняв это, я почувствовал, что хочу стать настолько большим, чтобы у меня не было никакой необходимости сопротивляться представителям мейнстрима. Мне хотелось видеть всех людей, включая критиковавшего меня мужчину, своими собственными детьми.