Сибиряки - стр. 2
Сосны стояли прямо, как колонны. Сквозь их ажурные кроны пробивался свет. Это было необычайное зрелище: в полном мраке откуда-то сверху шли струи солнечного света. Ваня всегда любовался этой картиной, изумляясь искусству природы творить такие чудеса.
Местами был лиственный лес, состоящий из дуба, осины, берёзы, рябины, ольхи, черёмухи, лиственницы и других пород деревьев. Особенно красив лиственный лес осенью – он становится лимонно-жёлтым.
Но пока до осени было ещё далеко. И даже ягодки ещё не поспели. Впрочем, Ваня как раз это и собирался проверить. Он каждый день обходил все подлески, ельнички и полянки, где росли малина, смородина, жимолость, черника, брусника, клюква…
Он вышел на поляну с ягодниками и высокими травами. Малинник так и манил его к себе – это была его любимая ягода. Он уже мечтал, как придёт сюда с лукошком собирать малину. Ваня пробрался в самый его центр, выискивая спелые ягодки. Увы, нашлось всего три, остальные были ещё зелёными. Только ободрался зря о колючие стебли малины. Он выбрался оттуда, заодно посмотрев, где появились новые грибочки. Можно было бы хоть грибов сегодня насобирать, но он отпросился у дедушки в лес просто погулять, а потому у него собой не было корзинки и собирать было не во что.
Зато вместо сбора ягод и грибов можно было обращать внимание на других представителей флоры и любоваться ими. Вереск, можжевельник, бересклет, рододендрон даурский… Вся тайга, по которой приходилось шагать маленькому Ване, была им обхожена, обползана и обсмотрена. Каждый листик, каждый цветочек, каждая веточка были бесконечно любимы им.
Дедушка всегда его учил, что в лесу надо замечать присутствие зверья. Поэтому Ваня не терял бдительности и смотрел вокруг, чтоб вдруг неожиданно не оказаться в лапах хищника. С самого раннего малолетства дедушка научил его не путать следы белки и соболя, волка и лисы, рыси и росомахи, оленя и лося.
Видел он гнёзда глухарей, кедровок, клестов на деревьях. Этих он тоже знал по отпечаткам лапок на снегу, а по высиживаемым в гнёздах яйцам мог определить, чьё это гнездо. И даже не видя птичку, но слыша её, он мог по её голосу, по неповторимому пению узнать, кто именно разливается песнями в лесу.
В общем, тайга для Вани – его дом родной. Здесь можно бежать вприпрыжку, можно лечь под каким-нибудь деревцем и смотреть снизу на растительный мир тайги, можно кричать во всю ширь души: «Эге-гей!» Вот опять пригорок – с него он сбежал на полном ходу и понёсся дальше.
Пробираясь вперёд по запутанным таёжным тропинкам, Ваня вышел наконец к берегу речки. От величия Енисея[3] у него перехватило дыхание. Речной ветер трепал его кудри, а он с восторгом смотрел на быстрые воды великой реки. Всякий раз, когда они приходили сюда с дедушкой, тот кланялся поясно и произносил: «Здравствуй, Енисей-батюшка!» Он рассказывал, что Енисей делит Россию пополам, а название произошло от эвенкийского Ионесси – большая вода. Сибирская река брала свои воды от таяния ледников в горах, подпитывалась дождевыми, талыми и подземными водами, оттого её воды были необыкновенно чистыми. Быстрые скорости течения происходили от большого уклона русла реки. По течению имелось много ущелий и порогов.
Ваня с дедушкой часто ловили тут рыбу. Енисей благодаря своей чистой воде был богат на добычу: водились в нём омуль, осётр, щука, язь, ёрш, карась, линь, карп, окунь, налим, горбуша и другая рыба. Поэтому стол в доме Вани и его дедушки был богат не только лесными дарами, но и речными.