Сибирская вендетта - стр. 9
Теперь, десять лет спустя, у его дочери был очередной – шестой или седьмой по счёту папа. Сама дочь стала ему чужой. Она стала похожа на пигалицу и требовала время от времени от отца деньги – то на сапоги, то на модную куртку, то на учёбу… Андрей после этого так и не женился. Наверное, он был из разряда однолюбов – полюбил единственный раз в жизни, и вот такая незадача! Жена, конечно же, не знала о том, что он однолюб. Да и вряд ли она способна была понять – что это такое, ведь она не была однолюбкой. Да и странно это (в самом деле!) – всю жизнь любить одного человека, пускай достойного, пускай даже исключительного. Ведь есть множество других мужчин, и каждый из них по своему исключителен, интересен и загадочен! Имея огромный выбор, посвятить всю свою жизнь одному-единственному, принадлежать ему, исполнять его пошлые прихоти? Молодость так быстротечна, а соблазнов так много! Пройдёт жизнь – и нечего будет вспомнить под старость лет! И почему бы, в самом деле, однажды не сойти с ума и не броситься в омут запредельного счастья? Кому от этого плохо? Главное, чтобы муж не узнал…
Но мужья почему-то всегда узнают. Впрочем, как и жёны.
Зато теперь Андрей благословлял судьбу. Если бы жена ему не изменила десять лет назад, он не стал бы каратистом, то есть не стал бы настоящим каратистом – подлинным мастером этого древнего искусства. Фальшивую любовь он променял на подлинное мастерство, хотя это и стоило ему десяти лет изматывающих тренировок, ушибов и переломов, ежедневного самоограничения и жесточайшей дисциплины. Он вполне сознавал свою силу, ибо она была оплачена дорогой ценой – переломами ребер, выбитыми зубами, деформированными суставами, искривленными пальцами рук и ног. Он едва не ослеп, когда принялся с азартом набивать пальцы рук о мелкие камни, насыпанные в деревянный ящик. Пальцы экзекуцию выдержали, но окулист прямо ему заявил, что он потеряет зрение, если не умерит свой пыл. А пыл был очень силен! Да и куда было девать нерастраченную энергию любви и на какой предмет направить огонь обиды, способный испепелить человека изнутри? Одно время он хотел убить любовника жены. Потом хотел убить жену. А уж после – самого себя. Последнее желание было особенно сильным, и нельзя сказать, чтобы оно вовсе исчезло за десять лет. Рассуждая здраво, Андрей решил, что жизнью дорожить не стоит. Жизнь следует принимать как неизбежность, как работу, которую необходимо выполнять. Долг! Долг – прежде всего. Ничего, кроме долга. Хотя существует ещё карате. Великое боевое искусство, которому он посвятил всего себя, на которое ушли все душевные силы, вся нерастраченная энергия, вся любовь, вся ненависть, вся страсть души. Сначала это было простое увлечение, но вскоре это стало образом жизни. А теперь карате обратилось в его натуру. И это единственное, ради чего стоило жить.
А жену он давно простил. И даже не простил – слово это здесь не очень уместно. Она стала для него чужим человеком, в отношении которого подходят обычные слова вроде – простил, забыл, разлюбил. Полнейшее равнодушие, примерно такое, какое испытывает человек, глядя на статую в парке. Стоит – ну и чёрт с ней. Если завтра её унесут, никто и не заметит. Несколько раз он встречал жену на улице – и даже здоровался при этом. Но ничего не пошевелилось в душе. Хотя и ловил заискивающие взгляды, наблюдал уловки стареющей кокотки. Но взгляды проходили сквозь него, ничего не трогая и не возмущая, подобно невесомому нейтрино, которое пронизывает толщу Земли и уносится прочь в межзвёздные пучины. Одно лишь удивляло и ставило Андрея в тупик: как он мог связать судьбу с такой особой? Ведь получалось, что он был ей под стать – в той, прошлой жизни? Неужели он был таким кретином?