Сибирская амазонка - стр. 12
За островом река разлилась вширь. Несколько плоскодонок разошлись в разные стороны, освобождая отмеченный бакенами стрежень реки для парохода. Над некоторыми лодками клубился дым и синим туманом расползался над водой. Рыбаки отгоняли от себя комаров и мошку. Одна из лодок, в которой сидели четверо здоровенных голоногих мужиков, а на корме устроился с рулевым веслом жилистый старик в холщовой рубахе, плыла всего в десятке саженей от левого борта «Гиганта». Рулевой приложил козырек ладони к глазам, прищурился и что-то весело прокричал глазеющим на него со всех трех палуб пассажирам.
Пронзительный пароходный гудок разорвал тишину. Капитан высунулся из рубки и тоже весело гаркнул в железный раструб переговорной трубы:
– Привет, Трофимыч! Шалишь понемногу?
Старик поднялся на ноги, замахал рукой.
– Много осетров наострожничал, – раздалось с парохода, – или сетями теперь ловишь?
Старик прижал руки к сердцу, затем развел их в стороны и покачал головой. Но и без этого было видно, что в лодке, кроме гребцов, ничего нет.
– Жаль, – капитан был разочарован, – думал пару спичуков,[7] эдак пуда на четыре, купить, чтоб пассажиров ухой побаловать. – Он приложил руку к козырьку форменной фуражки. – Бывай, Трофимыч! На обратном пути, смотри, не подведи!
Лодка с рыбаками ушла за остров. Капитан короткими гудками попрощался с ними. И вновь над рекой растеклась тишина, нарушаемая плеском волн о борта парохода и шлепаньем деревянных плиц.
– Да-а, благодать-то какая! Просто божья благодать! – протянул Иван мечтательно и сдул пену, громоздившуюся маленьким сугробом над очередным бокалом с пивом. Он обвел взглядом широкий плес, последний перед тем, как река нырнет в теснину ущелья. – Жаль, что завтра уже приплываем, так бы плыл и плыл до конца отпуска, чтобы ни забот, ни хлопот… – Он вновь сдул пену и, сделав глоток из бокала, поднял взгляд на Алексея и требовательно произнес: – Хватит нежиться! Давай рассказывай, что там с Чурбановым приключилось?
– С деталями или без? – поинтересовался Алексей лениво. С самого утра ему пришлось основательно побить ноги, выполняя задание Тартищева, поэтому от выпитого пива его слегка разморило и тянуло вздремнуть. Но он понимал, что подобный вечер еще не скоро повторится в его жизни, поэтому не спешил покинуть палубу, равно как и распространяться, по какому случаю чуть было не опоздал на пароход. Но Иван даже в состоянии меланхолии помнил прежде всего о деле и сердился, если об этом забывали другие.
– Ты мне голову не морочь, – проворчал он и отставил бокал с пивом в сторону. – Или тебе Тартищев не велел меня посвящать?
– Почему ж? – Алексей загадочно усмехнулся. – Дело просто замечательное! И нам с тобой непременно пришлось бы им заниматься, если б Ольховский его не перехватил. Так что благодари Бронислава Карловича за то, что отпуск наш продолжается.
– Да уж, – скривился Вавилов, – дай бог ему стать полковником, да не в нашем полку! – Он пригубил пиво и выжидательно уставился на Алексея: – Рассказывай, не томи душу!
– А что рассказывать? – Алексей пожал плечами. – Дело с виду обычное. Ограбили коллекционера, так их во всем мире грабят. Но здесь случай особый. Оставили без внимания многие ценные книги, а унесли лишь четыре штуки из тех, которые особо почитают раскольники. Это мне сам Чурбанов объяснил.