Сибирь 2028. Армагеддон - стр. 8
Судя по всему, полку «недоброжелателей» прибыло. Влас и рыжий гвардеец, которых я славно потрепал, смотрели на меня исподлобья. В незатейливых мозговых клетках уже вынашивались планы чудовищной мести. Итоги нашествия были плачевны – предстояла генеральная уборка с перестановкой мебели и недельное лечение на дому. Ныли отбитые члены, чесался синяк под глазом. Но предъявить мне было нечего. Сказать, что они были разочарованы – это ничего не сказать. Но полковник явно приободрился, не обнаружив в самолете своей жены. Он нерешительно почесал бритую макушку (рожки вроде не пробивались), скептически почмокал губами и двинулся к выходу. За ним потянулись клевреты. Но рыжий все-таки отомстил мне! Он демонстративно харкнул на пол, потом расстегнул штаны и, объявив во всеуслышание: «Выпил пиво – отлей красиво!» – стал мочиться на пол! Меня чуть не вырвало, я дернулся, чтобы точным пинком вбить ему половые атрибуты в желудок, но опомнился – ведь им того и надо! Стиснул волю, стерпел. Когда они ушли, злорадно посмеиваясь, я бросился к двери в задней части фюзеляжа, выполняющей функцию входа-выхода, удрученно констатировал, что замок вояки вышибли и за пять минут его не отремонтировать. Я подпер дверь тяжелым ломом. Теперь уж точно не вернутся! А будут наглеть, взорву к той-то матери! На улице стемнело. Я погасил свечу и припал к иллюминатору. За бортом разгулялся ветер – он трепал двери броневика, каждая из которых весила полтонны! Нежданные гости, придерживая головные уборы, грузились в «унитаз». Сквернословил полковник. Слава Богу, сколько прибыло, столько и убыло! Никого не оставили в засаде. Они не мешкали, уезжали второпях, огибая валуны и перепрыгивая канавы. Неуютно на краю «республики». В Оби намного безопаснее. Пусть развалины, но обжитые, благоустроенные, обнесенные кордонами. Коммунизм в отдельно взятом населенном пункте. От каждого по способностям, каждому – минимум, чтобы ноги не протянул. Только гвардия и бойцы так называемой «самообороны» живут нормально. У них приличные отапливаемые помещения, хорошие пайки, развлечения. Им крутят кино по выходным, к их услугам бордели, кабаки, танцполы. Город вздрагивает, когда полковник устраивает «корпоративы» – с водкой, развратом, драками «стенка на стенку», расстрелом мутантов, которых держат в кутузке исключительно для этих празднеств…
Они уехали, сомнений не было. Тяжесть свалилась с души. Я бросился одеваться. Впрыгнул в сапоги, схватил фонарь, машинально нацепил пояс с ножнами. Эта бедняжка совсем там замерзла! Надо помочь ей подняться… Я кинулся к «пожарному» люку, спустился в багажное отделение, где тоже похозяйничали сукины дети. Крышка люка практически сливалась с полом, ее непросто заметить даже с фонарем. А если заметишь, то надо еще додуматься, как ее оттянуть… Странно, почему Ада не возвращалась? Она не могла не слышать, как уезжает рыдван с ее благоверным. Я отжал крышку из хитрого авиационного сплава, протиснулся в узкий лаз – и через пару минут уже выползал из-под фюзеляжа, охваченный волнением.
Звезд на небе, понятно, не было. Где оно – это небо? Возникало ощущение, что с каждым годом на планете остается все меньше кислорода (боюсь подумать, что это не ощущение). Дышалось тяжело, в воздухе присутствовали взвеси пепла, гари, чего-то гнилостного, и даже сильный ветер был не в состоянии это прогнать. Я поднялся, держась за проржавевшую обшивку фюзеляжа. Глаза свыкались с темнотой. В прежние времена вокруг памятника не было возвышений – с одной стороны проезжая часть (проспект Мозжерина), с другой лесополоса. Далее – железная дорога в западном направлении. Но то, что от нее осталось, уже не являлось территорией полковника, и люди в те края не ходили. В новейшее время окружающее пространство казалось какой-то жутковатой целиной. Поверхность земной коры рвалась вдоль, колебалась по вертикали, и сейчас это выглядело, как застывшее море в девятибалльный шторм. Но опасных провалов здесь не было, все давно утихло и склеилось. Я напрягал глаза, всматриваясь в темноту. Открыл было рот, чтобы окликнуть Аду, но передумал. Потянулся к фонарю – и как будто что-то сжало запястье! Я вслушивался, всматривался, сердце убыстрялось. Я различил странный звук между порывами ветра. Хруст, урчание, чавканье… Словно кто-то голодный дорвался до еды… Я слишком туго сегодня соображал. Но такого не может быть в охраняемой зоне! А когда дошло, мурашки поползли по спине, дыхание сперло. Я двинулся на звук, вытаскивая нож, обогнул вывернутую из земли глыбу. Что-то копошилось… Плохо видно в темноте, но, похоже, одно тело лежало, а над ним склонилось другое. Оно и производило неприятные звуки. Урчание нарастало, чавканье делалось нетерпимым. Жар опалил мозг, я бросился, занося клинок. Личность, склонившуюся над распростертым телом, словно пружиной подбросило! Она издала возмущенный рык, но он не перерос в полноценный вопль – я вонзил клинок в основание шеи! Выдернул, второй удар – в подарок! Нежить извивалась, судорожно дергала конечностями, расползались ноги. Я попятился. Мертвое тело свалилось навзничь. Умер – и это хорошо! Не успел я осмыслить событие, как снова что-то шевельнулось – в стороне, за грудой глиняных лепешек. Привстало туловище, издавая аналогичные непотребные звуки. Уперлось в землю передними конечностями, изготовилось к прыжку. Мы метнулись навстречу одновременно! Я даже испугаться не успел. За секунду до столкновения я рухнул этой твари под ноги – и она перелетала через меня. Я откатился в сторону, принял позицию низкого старта. Но на этом все кончилось. Мой противник, сделав кувырок в воздухе, приземлился весьма удачно – головой. Хрустнули шейные позвонки. Он валялся, неестественно выгнув голову, подрагивали конечности. Взбрыкнул, поднялся на «мостик», обмяк…